Город титанов - Данияр Саматович Сугралинов

— Это наивысшая точка. Поднимитесь и осмотритесь.

— Че эт ты раскомандовался? — взвился Сергеич.

— Я не могу оставить Тори. Вернее, могу, но не хотелось бы.

Переглянувшись со мной, электрик побежал к башне. Я направился за ним. Мы взобрались по крутой железной лестнице до середины…

— Твою мать, — выдохнул Сергеич.

Я обернулся и понял, что мы сейчас в небольшом поселке. Под нависшими свинцовыми тучами, из которых вот-вот польет, ниже простирался город, частично скрытый невысокими холмами, на которых громоздились дома.

Небоскребов и высоток не нашел. Вернее, не город, а то, что от него осталось. Город назывался Мабанлок и напоминал декорации к фильму о конце света. Разрушенные дома торчали из земли гнилыми зубами великана, целые кварталы превратились в руины, между которыми зияли идеально круглые воронки — словно кто-то методично долбил город гигантским молотом. В центре виднелся главный кратер километра два в диаметре, вокруг которого не уцелело ни одного здания.

— Бергман! — крикнул я. — Иди к нам, ты должен это видеть.

Он оставил сестру и через минуту был с нами. Минуту мы рассматривали город, потом слезли.

— До Жатвы здесь жило тысяч сто человек, плюс еще сколько-то туристами, — негромко сказал Тетыща, глядя на руины. — Немало для архипелага. Был даже свой университет.

— А я слыхал про частный аэродром и военную базу, оставшуюся после американцев, — влез Сергеич.

— А теперь что? — поинтересовался я, доставая Карту Жатвы.

Активировав ее, я увидел на развалинах города мозаику цветных пятен. Красные зоны — территории бездушных, зеленые — людские анклавы, желтые — нейтральные земли. В самом центре пульсировало ярко-красное пятно размером с футбольное поле.

— Видел когда-нибудь такой п…ц? — спросил Сергеич, разглядывая карту через мое плечо.

— В Самаре похуже, — мрачно ответил я. — Там красного больше.

Тетыща молча изучал карту.

— Портовый район — здесь, — указал он на восточную часть. — Если там еще остались судна, можно попробовать добраться до большой земли. Аэропорт был на юге, но… — Он покачал головой, глядя на сплошное красное пятно. — Вряд ли там что-то уцелело.

— А аптеки? — простонала Тори, свернувшись калачиком.

— Раньше на каждой улице были, — ответил Сергеич. — Сеть «Меркурий», помню — рекламу видел. Там нужное найти можно?

Бергман кивнул.

Я проложил по карте маршрут к ближайшей зеленой зоне — небольшому анклаву в жилом квартале. Путь пролегал через желтую полосу, где не было ни зомби, ни людей. Либо были и те, и другие.

— Странно, — пробормотал я. — Почему здесь пусто?

— Буферная зона, — предположил Тетыща. — Непонятно, как здесь шла эволюция бездушных, но явно иначе, чем у нас. Возможно, и другие титаны есть.

Сергеич потер руки, блеснул лысым черепом и сказал:

— Ну че примерзли? В город? Или ну его нафиг?

В душу закрались сомнения. А может, и правда ну его? Я наелся, напился. Вернусь к провалу и поеду на автобусе назад… Снова во мне заговорил старый Рокот, которому лишь бы поменьше напрягаться. Время наступило такое, что шансы выжить есть только у тех, кто напрягается.

— Денис, давай вернемся, а? — взмолился он. — Перед твоими я искуплю, но туда идти — это ж смерть!

— Нет уж, — сказал я. — Мы должны пройти этот путь до конца, Пролетарий, как завещала партия. Так что не надо мне тут.

Мы начали спуск к городу, до него остался максимум километр. Тори несли на самодельных носилках — она то затихала, то снова начинала корчиться и стонать.

Первые дома встретили нас мертвой тишиной. Покосившиеся заборы, разбитые окна, раскуроченные автомобили. На фонарных столбах болтались оборванные провода, асфальт был усыпан ветками, сухими листьями, картоном и целлофаном.

— Как в Припяти, ей-богу, — прошептал Сергеич. — А ведь месяца не прошло!

— Последствия урагана никто не ликвидировал, — сказал Тетыща.

Мы остановились осмотреться, положив Тори на землю.

— Хрен там был! — Сергеич указал на сплющенную легковушку. — Кто-то огромный ее тупо раздолбал. Или раздавил. Точняк тут есть еще титаны, расту́ды их в качель!

Аптека «Меркурий» действительно нашлась на первой же улице — небольшое здание с выбитой витриной и покосившейся вывеской. Оставив Тори с Сергеичем у входа, мы с Бергманом обследовали помещение.

Пусто. Полки очищены подчистую, даже пустые блистеры и коробки забрали. На полу валялись только осколки стекла да мятые инструкции к лекарствам.

— Кто-то здесь уже постарался, — констатировал Тетыща, присев на корточки у разгромленной витрины. — Причем недавно. Видишь? — Он указал на свежие царапины на металлическом каркасе. — Взламывали не больше недели назад.

Я кивнул, но тут же ощутил чужой взгляд. Быстро обернулся к окну — мелькнула тень на крыше соседнего дома. Может, показалось?

— Тетыща, — тихо позвал я.

— Вижу. — Он поднялся, не делая резких движений. — Нас пасут.

Когда мы вышли наружу, Сергеич нервно оглядывался по сторонам:

— Мне кажется, или за нами реально следят?

— Не кажется, — подтвердил я. — Идем отсюда.

Мы подняли носилки и двинулись дальше по улице. То и дело я замечал движение на периферии зрения — то силуэт в разбитом окне второго этажа, то тень, скользнувшая между домами.

В одном месте Сергеич остановился и указал на канализационный люк.

— Он поднимался! Я видел!

— Видел что? — напрягся Бергман.

— Крышка люка приподнялась и опустилась. Там кто-то есть.

Тетыща сжал автомат покрепче и предположил:

— Ползун?

Ненадолго активировав «Сокрытие души» и эманации незабвенного Писюна, я мотнул головой.

— Не-а. Это не зомби.

Мы ускорили шаг, стараясь поскорее выбраться из жилого квартала. Тори металась в полубреду, то скулила, то рычала что-то нечленораздельное. Ее лицо покрылось потом, смирительная рубашка из платья местами промокла.

— Сколько ей еще терпеть? — спросил я у Бергмана.

— До вечера. Потом начнутся судороги, и она может умереть.

— Как умереть? — опешил Сергеич.

— Пятьдесят на пятьдесят. Зависит от степени истощенности организма. А может и не умереть. Возможны галлюцинации, апатия с попытками суицида. Уровень бы ей поднять…

Внезапно с востока донеслась стрельба — автоматная очередь, потом взрыв, снова очередь. Мы остановились, прислушиваясь.

— Кто-то дерется, — сказал Сергеич. — Серьезно дерется.

Звуки боя нарастали. К автоматным очередям присоединился рев тяжелого пулемета, потом раздался оглушительный грохот — будто