Кулачник 5. Финал - Валерий Александрович Гуров

всё решает миллиметр. Один точный удар и… Хотя без «и». Этот один-единственный удар не надо пропускать, так что сделаю для этого всё возможное.

Настя стояла у шкафа, что-то искала в сумке.

— Плохо, — прошептала она. — Могут не допустить.

Я не ответил. Знал, что она права. В 2025-м всё решали правила и бумаги. В девяностых врач бы пожал плечами с примерно следующей формулировкой: «Живой? Значит, иди». Но… не знаю уж, хорошо или плохо, что сейчас другое время, но «бумажка» может закрыть мне дорогу на ринг.

Настя наконец вытащила из сумки маленький пузырёк зелёнки.

— Надо залить, — предложила она, открывая крышку. — Будет видно меньше… Что думаешь?

— Давай попробуем. Хуже уже не будет, — ответил я.

Через пару минут я уже стоял перед зеркалом, залитый зелёнкой так, что казался героем плохого анекдота.

— Мне кажется, так я только привлеку больше внимания.

Настя прищурилась, коснулась пальцами подбородка.

— Ну, если что, скажешь, что случайно пузырёк пролил… Зато не так видно, Саш, — заключила она.

Дверь тихо скрипнула, и в комнату сунул голову Антон.

— Так, пора спускаться вниз, — сказал он, чуть запыхавшись, как будто бежал по лестнице. — Врач уже пришёл, начал проверку.

Я обернулся. Антон замер на пороге, уставился на меня, вытаращив глаза.

— О май гад, что с тобой?

Я развёл руками.

— Да вот… хотел сделать так, чтобы врачу не видно было сечку. Настя зелёнкой замазала.

Губы Антона растянулись в нервную ухмылку.

— Блин, честно? Мне кажется, вы только хуже сделали. Если бы раньше врач не посмотрел, то теперь точно обратит внимание, — хмыкнул он.

Я посмотрел на Настю. Девчонка прыснула со смеху. Я тоже не выдержал. Мы ведь буквально пару минут назад проговаривали одно и то же.

— Ну вот, мы в унисон мыслим, о том же подумали, — пояснил я, видя, что Антон напрягся.

— Ладно, пойдёмте, там очередь быстро двигается.

Мы спустились вниз. Организаторы решили не заморачиваться и «за отдельную плату» командировали прямо в особняк врача из местной больницы. Зачем морочиться? Проще привезти одного медика, чем дюжину бойцов таскать в больницу.

Никакого отдельного кабинета для осмотра не подготовили. Врач расположился прямо в зале, на кресле одного из ведущих. На соседнее кресло водрузил свой чемоданчик — металлический, с тёртыми углами. Внутри торчали бинты, флаконы, манжета для давления, фонарик. А главное — на коленях медика лежала папка документов, которыми выдавался допуск.

Бойцы подходили к врачу по очереди. Он проверял зрачки, давил на суставы, делал пометки в своих бланках.

Я пощупал под бровью тонкую корочку зелёнки. Посмотрим, заметит ли он то, что мы так старательно пытались скрыть.

Очередь двигалась быстро. Допуск всё-таки был по большей части формальной процедурой. Ну если при отсутствии травм. Как Шамы, который и подраться ещё не успел.

Он обернулся, смерил меня взглядом и расплылся в улыбке.

— Сань, тебя в краску уронили. Что с тобой?

Я пожал плечами, будто ничего особенного.

— Пузырёк неудачно открыл.

Он засмеялся, но спросить что-то ещё не успел — настала очередь Шамы подходить к врачу.

Естественно, держать долго Шамиля никто не стал. И следующим позвали меня. Врач был совсем молодой паренёк — гладко выбритый, в очках. По всей видимости, только «вчера» отучился. Но именно он решал, выйду ли я сегодня в ринг.

Я сел напротив, на стул. Врач внимательно на меня посмотрел:

— Жалобы? — спросил он.

— Отсутствуют.

— Пропускали тяжёлые удары за последние пару месяцев, были ли эпизоды с потерей сознания?

Он продолжил задавать вопросы, по большей части формальные, а я лишь отрицательно мотал головой.

Фонарик щёлкнул, и врач посвятил мне прямо в глаз. Сначала в правый, потом в левый. После манжета затянулась на предплечье, сдавила так, что я ощутил собственный пульс. Врач записал цифры в бланк.

— Так, ну давление у вас как у космонавта — 120 на 80.

Он снова уткнулся в бумаги. Ручка быстро чертила короткие линии, но вдруг остановилась. Взгляд врача поднялся, скользнул по моей брови и задержался. Там, где зелёнка скрывала сечку.

— В прошлом бою посеклись? — уточнил он.

Врач чуть отстранился, по-новому глядя на меня. В глазах мелькнуло сомнение.

— Вам снова драться сегодня? — уточнил он.

— Да, — подтвердил я.

— Угу… — вздохнул врач и посмотрел на свои бумаги. — Уверены, что хотите выступить? Снять с боя я вас не сниму, но если по рассечению попасть, то потом дорога на операционный стол.

— Уверен, — подтвердил я.

Врач коротко пожал плечами, мол я предупредил, и поставил подпись.

— Допущен, — сказал он, убирая бланк в папку. — Но я вам так скажу: на вашем месте я бы поберёг здоровье. А с зелёнкой вы, конечно, не шибко оригинальны.

— Спасибо, доктор!

После осмотра меня уже ждали Антон, Настя и Козлов младший. Антон захлопал в ладони, а Настя улыбнулась с облегчением. Саша был менее эмоционален.

— Поздравляю, — сказал он.

— Ну что, живой? — Антон закатил глаза.

— Живее всех живых, — подмигнул я, проводя пальцами по сечке. — Аккуратнее только надо быть.

После осмотра нас почти без передышки погнали в зал на конференцию. Врач выдал допуск всем без исключения — никто не отсеялся. Вышло, что весь этот ритуал был не так уж далеко от того, что мы делали в девяностых. Да, теперь фонариками светили в глаза, мерили давление… а по факту — всё то же самое. Раз живой — то дерись.

— Леди и джентльмены, раз все живы и здоровы, то нам самое время пойти на конференцию! — объявил Антон.

Конференция проходила в том же зале, где и жеребьёвка первого тура. Правда, на этот раз изменилось расположение стульев. Ещё пару дней назад тут сидело шестнадцать человек, а теперь стульев осталось в два раза меньше.

Слева от ведущих стояли наши места. Нас было пятеро. По правую руку от братьев Решаловых расположились трое оставшихся бойцов из команды Феномена.

Я опустился на свой стул и оглядел картину. Феномен сидел в чёрных солнцезащитных очках и делал вид, что ему всё равно. Остальные двое бойцов делали вид, что до нас им нет дела, и смотрели в экран мобильников. Честно говоря, их группка мало походила на настоящую команду. Там каждый был сам за себя.

Что до моих парней — у