Затерянный мир - Валерий Увалов

леса, видел лишь невзрачные тени, но на всякий случай придвинул поближе двадцатиразрядный пистолет, добытый из аварийного набора. Это был уже не первый случай, когда довольно близко подбиралось какое-то животное, и мне хотелось верить, что костер его отпугивает, потому что защитить себя сейчас я был не в состоянии.

Все это крайне любопытно, но мне было не до этого, так как, несмотря на разгорающееся пламя, меня бил озноб, и, подбросив еще одну ветку, я поежился и плотнее укутался согревающим одеялом из того же набора.

Свою спасательную операцию имени меня я начал с осмотра того, что осталось от капсулы, и сразу же обнаружил несгораемый кофр с аварийным набором. Все полезное, на что я надеялся, в частности на более мощный передатчик, сгорело или было повреждено взрывом. Но сама капсула вырвалась из плена молодого дерева и рухнула на землю. Тем самым, можно сказать, спасла мне жизнь, так как в этот момент аварийный кофр и вылетел через люк наружу. В нем я и нашел оружие, одеяло, сухпаек на десять дней, автоматическую аптечку, нож, фонарик, небольшую радиостанцию и еще всякого по мелочи.

Немного прошелся вокруг в поисках еще чего-нибудь полезного и заметил, как начало темнеть. А еще накатывала какая-то неимоверная усталость, поэтому я быстро закруглился с поисками. С убежищем сразу не вышло, и я решил заночевать прямо здесь, в метрах тридцати от места посадки, вот и озаботился костром. Хорошо, что веток под ногами валялось с избытком, так как вскоре у меня начался отходняк от коктейлей, и бродить в поисках древесного топлива я точно не смог бы.

Последствия приема коктейлей сопровождались болью в мышцах, тошнотой, головокружением, а еще озноб, от которого я дрожал, как мокрый щенок, постукивая зубами. Поэтому я ничего не хотел, кроме как согреться и поспать. И если с первым кое-как справлялся, то вот со вторым без вариантов. Я практически наяву видел, как какой-нибудь жуткий зверь подкрадывается и перегрызает мне спящему горло. Стоило об этом подумать, как меня передернуло, и я потер рукой шею.

Надо же, как иногда судьба подкидывает сюрпризы, — подняться с Земли в космос, прожить пять лет на Луне, преодолеть сотни световых лет, чтобы в итоге быть загрызенным какой-то жуткой тварью… Неожиданно краем глаза заметил вспышку в небе и, снова посмотрев вверх, наблюдал, как очередной огненный болид устремился к поверхности. Провожая его взглядом, размышлял, что, по крайней мере, я еще жив, в отличие от тех, кто остался там, в космосе, навсегда или упал на планету вместе с обломком. И какого черта Ишан Кхану приспичило сближаться с этой дурацкой планетой?!

В сердцах пнул торчащую из костра ветку, подняв очередной сноп искр, и тут же пожалел об этом. Ногу свело судорогой, и прострелило такой болью, что я зажмурил глаза и натурально завыл. Следующие пять минут я раскачивался взад-вперед, баюкая очаг боли, а когда, наконец, открыл глаза, то с трудом удержался, чтобы не заорать и не сорваться с места.

По другую сторону неподвижно сидело существо, и в его глазах-бусинках отражались языки пламени, но я не сомневался, что оно смотрит прямо на меня. Внешний вид моего гостя вызывал двоякое чувство: с одной стороны, мне незнаком такой зверек и чего от него ждать — непонятно, а с другой — я никогда еще не видел существа милее этого.

Весь зверек был покрыт пухом, другой ассоциации с его шерсткой я не подобрал. И даже при таком свете этот пух был белоснежным. Очень короткое тельце, сантиметров десять, из которого торчали такие же короткие четыре лапки. Хвоста, скорее всего, нет, или он очень короткий и прячется под шерсткой. Но большее изумление вызывала голова.

Наверное, у этого зверька была длинная шея, так как глаза находились на высоте сантиметров тридцати. И не видно было ни ушей, ни рта, только два глаза и такой же круглый кончик носа, окруженные длинной, равномерно торчащей во все стороны шерстью. Причем этот пушистый шарик был в несколько раз больше остальной части зверька — такой себе одуванчик на коротких ножках.

Мы играли в гляделки минуты две-три. Зверек больше был похож на плюшевую игрушку и казался безобидным, а еще невольно вызывал улыбку. Почему-то я был уверен, что на ощупь он такой же плюшевый, как и на вид, и мне так захотелось к нему прикоснуться, что я даже забыл о своей ломке.

— Пушок, — позвал я своего гостя, — хочешь есть? — И протянул ему кусочек сухпая.

Но пушок не спешил принимать лакомство от кого попало, наоборот, он, видимо, воспринял мой жест как опасность, и по краям его пушистой головы начали бегать электрические разряды. Я, конечно, знал, что на Земле были животные, которые использовали электричество как оружие для самозащиты, но это в воде, а чтобы вот так, на открытом воздухе, да еще и с визуальным сопровождением, — не припомню.

Я отдернул руку и, немного поразмыслив, демонстративно откусил кусочек сухпая и снова протянул его зверьку.

— Видишь, это съедобно, — вновь предложил я лакомство, но Пушок не реагировал. — Ну как хочешь, — пожал я плечами и положил кусочек сухпая на землю.

Отвернувшись в сторону, я обнял свои колени и, положив на них голову, прикрыл глаза. Через минуту я услышал тихое чавканье и под мерное урчание быстро погрузился в сон. Последнее, о чем я подумал, прежде чем окончательно отключиться, что обязательно выберусь с этой планеты, но однозначно захочу вернуться сюда еще раз.

* * *

Я был за столом в столовой своего училища на Луне, а напротив сидел Юра, техник с буксира. Волосы на его бороде и голове стояли ровными спицами в разные стороны, и он, как мороженое, облизывал брикет сухпая. И делал он это с таким удовольствием, что я почувствовал, как у меня заурчал живот. Юра вдруг прервался и пристально на меня посмотрел.

— Пора, Дима, пора, — сказал он и снова лизнул брикет, после чего отставил его на вытянутой руке и рассмотрел со всех сторон. — Мало, принеси еще, — добавил техник и лопнул словно мыльный пузырь.

Я резко сел и спросонья стал озираться по сторонам, не понимая, где я, а когда вспомнил вчерашний день, то почувствовал, как холодок пробежал по спине. Как я ни старался, но все же уснул на потеху хищникам. Я машинально ощупал себя и с выдохом облегчения сказал:

— Цел!