Фантастика 2025-47 - Дмитрий Ясный

бы я без верха, так пока мальчик на мои титьки бы пялился, я бы его и того, не до смерти, разумеется. А сейчас мне что ему сказать, что у него шнурки на сапогах развязались? А он мне так и поверил.

— Ну и что будем делать дальше, товарищ командир отделения? Вот стою я вся ваша, руки вверх, совсем устала — раны боевые ноют. Бинты видел, blutjunger Кavallerist der Revolution? Аuffasst du, что мне больно и неудобно?

— Ich прекрасно auffasst euch und вовсе nicht bestimmt mich zu оскорблять. Тем более с таким чудовищным баварским акцентом. И ударение вы несколько неправильно ставите, товарищ старший сотрудник. Хотя, в нижней Франконии именно так и говорят, там чехи рядом, вот и сказывается влияние чешского языка.

Вот так, а ты думал, что ты здесь самый умный и образованный. Еще бы, три высших и постоянное самосовершенствование, плюс абсолютная память и ранее прожитые две жизни. Расслабился, вознесся в горные выси на крыльях раздутого самомнения, а тут раз и тапком по лбу, мол, не зазнавайся. Даже не знаю, что дальше бормотать. Может поговорить с мальчиком на английском? Не, ну его нафиг, и тут могу в лужу сесть. Отбреет еще на чистом, с оксфордским произношением, совсем стыдно станет. У меня то произношение хромает, мало я «орбита» с «эклипсом» в детстве жевал.

Так, а что это он наган опустил и вроде бы в кобуру убирает? Нет, точно убирает, значит и мне можно руки опустить. И еще он меня товарищем старшим сотрудником обозвал, свой я значит, жить буду.

Кашлянул строго, заложив затекшие руки за спину и качнувшись с пяток на носки, лениво поинтересовался:

— Кто ты, товарищ? Новый коридорный дежурный, вместо Михалыча?

Ага, с шашкой на боку, чтобы рубить шаловливые ручонки арестованной «контры» и весло шпорами звенеть, шествуя по коридору. Левой — раз! Правой — два! На месте стой, «Вниз на право — Руби!».

— Никак нет, товарищ Овечкина! Михалыч новый журнал учета получает, а я ваш ординарец согласно распоряжению товарища Гольба. Я на время его подменил, нельзя ведь без никого, тюрьма тут. И вы меня извините, товарищ старший сотрудник, что я вас сразу не узнал, на фотографии вы совсем другая, красивая, в платье таком и с другой прической. А тут вы спиной стоите и в камеру чужую смотрите… И волосы короткие. Ну я и подумал… Сбежала арестантка, наверное… А нас учили врагов революции это, уничтожать.

Мальчик смутился и замолчал. Даже глаза опустил и шпорами звякнул, наверное, ножкой шаркнуть пытался. Я долгим взглядом осмотрел юношу с ног до головы, заставляя краснеть красного командира. Гм, почти тавтология.

— Смотрю в чужую камеру, без прически и в штанах. И платья нет… А с прической и в платье значит можно? М-да… Кстати, а как ты ко мне в своих шпорах беззвучно подобрался?

— А это просто, товарищ Овечкина. Вот смотрите, тут шарнир есть и выступ, вверх шпору подымаешь, защелкиваешь, и они больше не звенят. У нас в первом полку у всех такие.

Я не смотрел. Вернее, смотрел, но не на шпоры. Вот зачем он ко мне спиной повернулся, и зачем галифе свое ушил? И шейка у него такая тонкая, а кожа на ней нежная-нежная…

Уф, надо срочно кого-то пристрелить, а то иначе я этого мальчика поимею особо жестоким образом или сам ему отдамся. Раз несколько. Так, где этот чайник с ледяной водой? Сейчас всю ее на голову вылью, хотя чувствую — не поможет.

Командир кавалерийского отделения Келер Федор Мартинович, двадцати шести лет, сын прапорщика по выслуге, участвовал папа в обороне Порт-Артура, один день шел за двенадцать, как-никак, и прачки с Извозчичьего переулка. Образование высшее, Ниженский историко-филологический институт закончил в семнадцать лет, экстерном. Вундеркинд. Характер нордический, не женат, в связях, порочащих его, не замечен. Не курит и на «балтийский коктейль» не подсел, что есть весьма хорошо, ненавижу наркоманов и соответственно, им не доверяю. Беспощаден к врагам рейха. Тьфу, революции. И еще он очень красивый и весь какой-то нежно-невинный, чистенький такой, аж глаза режет. Нет, лучше буду в другую сторону смотреть, там как раз старый знакомый сидит, привычно мерзкий и неприятный. Замечательный вид, взгляд на бароне Антоне Веньяминовиче фон Стац после ангельского облика лошадиного спецназовца Феденьки так и отдыхает. Как после весеннего солнца на грязную лужу поглядеть. На Ли смотреть не хочу — сердце щемит. Похудел весь, на шее синие борозды от удавки, руки в ожогах, верхняя губа рассечена и грубо зашита, на левой руке на мизинце и безымянном нет ногтей. Выдрали, гады комиссары. Ладно, с этим потом разберемся, кто-нибудь и как-нибудь за это ответит, совсем не стоило моего Ли товарищам большевикам трогать.

В общем, сидим теплой компанией на табуретках за столом в моей камере, пьем чай с баранками. Табуретки Михалыч принес, на нижний этаж за ними бегал. Вернее, это я и Феденька пьем чай, а Стац еще и баранки без меры жрет и вставляет в обсуждение лошадиного снаряжения с виду умные замечания. Ли замер за столом истуканом из буддийского храма, а я еще через глоток курю, молчу и наблюдаю, как мой ординарец аккуратно выводит буковки в блокноте и проставляет напротив них размеры.

Не знал и никогда не предполагал, что подобрать седло и сбрую не так просто. Профан я полный в этом деле. Оказывается, необходимо учесть длину ног наездника, размер его седалища, стопы и еще учесть правша он или левша. Ну и где наездник наездничать будет. На равнине или в горах. Целая наука получается с разными видами седел и их нишами применения. Конкурное седло, строевое, горное, военное с переметными сумами. Военных или строевых седел целых пять размеров в зависимости от сложения лошади. С высокой холкой, тонкокостных, средней полноты, тяжеловозов. С градацией размеров, как обычно, отметились немцы, рейхсвер. Орднунг, прежде всего, даже в мире животных. Я, было дело, хотел вякнуть о горном седле для себя, но подумал, промолчал и правильно сделал.

Хотя мы и будем действовать в горах, но вот для меня ни одно седло не подходило, для меня Феденька выбрал так называемое английское комфортное. Специально для полных неумех и любителей минут пять потрястись на спине лошади.

Вроде бы и не заметно и ненастойчиво, но выяснил он, что все, что я знаю о лошадях, это только с какой стороны к ним подходить, а умения мои не то, что базовые, а и слов