Рейнджер - Котус

ренегатов и, возможно, один-два Измененных, в которых осталось внутри зерно Порядка, позволяющее им пережить всплески. Но они будут или вялыми, или даже почти вменяемыми. Пройдёшь во врата, ну, дальше ты дорогу знаешь.

Я уже открыл рот, чтобы возразить, но понял — знаю. До шага, до щербинки на полу. Спутник явно «поплыл» от рассказа Игрока и гнал поток данных, так или иначе связанных со внутренним убранством Цитадели и распорядком дня в ней. Надеюсь, он придёт в порядок к началу боя? Слишком уж всё легко и просто получается по описанию.

— Знаешь поговорку про бумагу и овраги? Так вот, — продолжил я, дождавшись подтверждающего кивка, — в этом плане всё СЛИШКОМ гладко. Колись, какие сюрпризы рельефа утаил?

— Да ничего! Почти… Измененные, о которых я говорил. Перед Выбросом, а уж тем более — во время его, они будут действительно вялыми и слабыми — по сравнению со своим повседневным состоянием. Но обычно они — ровня демонам. Высшим демонам…

Арагорн переждал мой удивлённо-озадаченный свист и продолжил:

— При удачном раскладе тебе встретится только один такой монстр. И у тебя есть всё, что нужно, чтобы с ним справиться, не доводя дело до ближнего боя.

— Так то при удачном, а он бывает…

— Ты забыл, с кем разговариваешь? Кого другого уже бы развеял, наверное, за такое оскорбление. Почему тебя терплю — сам Я, а не кто-то ещё, Бог Игры! Ты сомневаешься, что на МОЕЙ раздаче я смогу обеспечить нужный МНЕ расклад?!

А он, кажись, всерьёз разошёлся. Ой-ой-ой…

— Прости, Игрок. Я и правда забылся, упустил из виду, что ты повелитель не только Шутки. Признаю вину и готов искупить.

— Ладно, бог с тобой, — ответил Арагорн уже нормальным голосом. — Живи пока.

— Кто бы спорил-то… Что с первым, что со вторым…

— А раз споров нет — собирай имущество, и в путь. Пока собираешься, давай сюда амулет, я его слегка доработаю.

Через час я уже шёл по быстрой тропе, ещё минут через сорок мир вокруг содрогнулся, будто был нарисован на прозрачной плёнке, которую кто-то встряхнул. Неуловимый миг — картинка помутнела, и вокруг тропы расстелился туман. Да нет — Туман это. И не тропа под ногами, а та странная твердь в мире-вне-миров. А что это за звуки, странно знакомые? И источник их — тоже знакомый. Алёнушка, сидит на «земле», рыдает.

Нащупывая в кармане последний практически чистый платок, я зашагал в её сторону…

Глава 5

Я подошёл к самозабвенно рыдающей девушке. Да уж, видок у неё тот ещё. Вся какая-то помятая, взъерошенная, как пожёванная, одежда порвана и перекошена, клевца нет. А вот это серьёзно — рядом лежит та самая ребристая булава, как бишь её зовут, не то шестопёр, не то ещё как-то. Но не в названии дело, а в том, что на неё налипли какие-то комки, брызги крови и даже клок волос, как бы не со скальпом. Её что, прямо из боя сюда выдернуло?! Похоже на то — вон, и руки кровью даже не забрызганы, а покрыты. И она эту самую кровь, похоже, старательно размазывает по лицу пополам со слезами. Макияж «мечта вурдалака»…

Я протянул платок, буквально вложив его в руку Алёне. Та взяла его, коротко содрогнулась, не то пытаясь кивнуть в знак благодарности, не то просто от рыданий — и продолжила своё мокрое дело. Ну нельзя же так расслабляться, в конце-то концов! Здесь не летний бульвар, а довольно опасное место! Разве что она тоже владеет каким-то вариантом охранного контура и знает, что врагов рядом нет?

Вот хоть ты разорвись — долг зовёт обратно в Мир, на быструю тропу, а чувства тянут к рыдающей фигурке. Обращение к Спутнику обескуражило — я снова оказался в мире Тумана «полностью». Вырваться можно, но с огромным риском, стоит ли того? Голос совести брюзжал, что я ищу оправдания тому, чтобы остаться с Алёной — ну и пусть. Тут вспомнил, как Арагорн среагировал на один лишь намёк на сомнения в его способности вывести меня в нужную точку в нужный момент, и это сразу же заставило совесть умолкнуть. Кто его знает — вдруг это он меня сюда засунул, в ожидании нужного момента?

Я опустился на корточки, продолжая разглядывать эту вот, такую на первый взгляд несуразную, угловатую, в тяжёлой броне — и одновременно такую… девушку, самую настоящую, несмотря ни на что. Вспомнилось, какая она там, под бронёй (которой на ней сейчас, кстати говоря, и нет), мягкая и тёплая, такая уютная и желанная… Так, что это со мной творится, а?!

Наконец до Алёны дошло, что что-то происходит не то. Она рывком подняла на меня голову, взглянув в упор широко распахнутыми, зарёванными и припухшими, но всё равно огромными глазами. Мне показалось, что меня толкнули в грудь двумя руками, и я даже покачнулся. С целью скрыть смущение, и чтобы не дать девчонке ляпнуть что-то неподходящее, я взял инициативу в свои руки.

— Брожу по туману, брожу, и вдруг вижу — такая красивая девушка сидит, как Алёнушка над омутом, плачет. Дай, думаю, подойду, узнаю, в чем дело.

Моя собеседница ответила очень содержательно и по существу: прерывисто, со всхлипом, вздохнула. Если она сейчас продолжит сырость разводить…

— Еще один платок нужен? — спросил я.

Головой мотает, не нужен, и это хорошо. Нет, у меня-то есть, даже два, но пользоваться ими без хорошей стирки не хотелось бы. А уж даме предложить… Дама между тем решила взять быка за рога:

— До костра довести сможешь? Мне нужно обратно в мир. Спешно! Там… там… — решимость оказалась недолгой, опять подступили слёзы, перехватив голос. Это что ж там у неё творится?! И помочь ничем не могу! Или всё же могу?

— Уверена? — спросил я.

Алёна кивнула.

— Точно? Может, переждешь? И хоть дамам не принято такое говорить, но вид у тебя… эээ… не очень, — продолжил я допрос. Вот только в конце голос дрогнул — на мой взгляд, выглядела она вполне даже «очень» — только вот не для боя. Если отмыть, конечно.

— Может, лучше здесь задержишься? — продолжил я попытки воззвать к голосу разума. Если там такой бой, что она вся обляпалась, причём её, судя по отсутствию тяжёлого снаряжения, застали врасплох, то от вымотанной, уставшей и зареванной девушки толку будет немного.

— Вить, ты не понимаешь! Там… там… Мне очень важно обратно. Жизненно важно. И не для меня одной.

— Ладно, — в голосе звучала такая убеждённость и внутренняя сила, что я