Сердце Дракона. Часть III - Кирилл Сергеевич Клеванский

Лицемеры…

— Я пойду, — будто с надеждой произнесла она и постояла еще пару секунд, после чего развернулась и зашагала к пропускной.

Борис посмотрел ей в след.

Даже сейчас его подсознание все еще пыталось кого-то спасти. Интересно, если бы он пошел за ней, то в этом сне чтобы случилось? Они бы оказались на ужине? В одной постели?

Так или иначе, через неделю её мать умрет.

А в тот же вечер с крыши больницы прыгнет уставшая, разбитая женщина тридцати лет… и где-то в полете, где-то между пятым этажом и землей, Борис увидит покой в её пустых, стеклянных глазах.

Глава 1481

Пламя погребального костра поднималось все выше и выше. Оно отражалось в почти пустых, едва ли не остекленевших глазах Лэтэи. Иция стояла рядом. Плечом к плечу.

Абрахам выдыхал облачка дыма. Они принимали разные формы, после чего растворялись в ночном небе.

Смертные даже не помнили, почему они сжигали, а не хоронили своих мертвых… И все же его родичи вымерли, а люди распространились по всем тем землям, что никогда не принадлежали им, а теперь…

— Король?

— А? — словно очнулся Абрахам. После чего почувствовал что-то влажное на щеке. Он вытер тыльной стороной ладони. Кровавые разводы на коже. — Старые раны заныли, друг мой.

Гай промолчал.

* * *

— Тройной латте и шаверму в обычном лаваше? — переспросил одновременно и водитель, и продавец, и повар безымянного кафе на колесах.

— Ага, — кивнул Борис и положил на прилавок смятую купюру. — сдачи не надо.

— А может в сырном попробуете?

— Нет, спасибо.

— Ну ладно, — пожал плечами довольно колоритный представитель жителей южных гор.

Причем учитывая полное отсутствие акценты, эти самые горы южанин видел только на картинках. Ну может в детстве ездил летом к родственникам. Не более того.

Но бизнесу не мешало.

Только помогало.

Делало и без того вкусную шаверму — еще вкуснее и колоритнее.

Борис опустился на выставленную под навесом небольшую, складную табуретку. Он игрался с зажигалкой Zippo и ни о чем не думал. Может только вспоминал, как целыми годами мечтал попробовать эту самую шаверму.

— Коваль действительно уверен что у него получится, — один из врачей, спустившихся сюда, закурил и отпил кофе из пластикового стаканчика.

Борис даже не вздрогнул.

Нет, он не забыл имя.

Павел Коваль. Человек, который прикрутил к нему нейроинтерфейс. Местный доктор Франкенштейн. Интересно, кем это делало Хаджара? Надо ли ему кричать “Огонь плохой”?

— Вероятность крайне мала, — покачала головой другой врач. Женщина. Из-за косметики и косметолога сложно было определить её возраст. Может те же тридцать. А может и сорок два. — Нервная система пациента атрофирована. И тот факт, что у него зашкаливает IQ не дает никаких надежд, кроме косвенных.

— Исследования предполагают…

— Вот именно, Артур. Они предполагают. А мы пытаемся миновать все промежуточные стадии. Еще даже эксперименты на мышах не получили одобрения, как мы собираемся положить под нож живого человека.

— Ну, в плане живого, вы, Элла Марковна, тоже… преувеличили.

— Нигилист ты, Артур, — скривилась Элла, но без особой злобы в голосе.

— В любом случае — мы получили разрешение от его опекуна, — развел руками Артур. — Умрет пациент на столе или мы совершим прорыв уровня десяти нобелевских премий — теперь все зависит от воли случая.

— Ты клятву Гиппократа давал.

— А еще, Элла Марковна, я брачную клятву давал. О том что детей прокормлю. И две сотни косых зелеными за участие в эксперименте как минимум закроют мне ипотеку.

Женщина промолчала.

Слова Артура никак не задевали Бориса. Это всё — всё, что происходило вокруг — не более, чем извращенный сон, созданный его подсознанием.

Компиляция предыдущего жизненного опыта и душевных метаний.

И как бы не казалась она реальной — это была лишь иллюзия.

— Ваш кофе и шаверма. Приятного аппетита.

Борис взял поднос и снова опустился за небольшой столик. Кофе в пластиковом стаканчике пах дешевым соевым молоком. Рядом с ним лежали две трубочки сахара из такого же дешевого фастфуда. На одноразовой тарелке лежала завернутая в блестящую фольгу шаверма.

Иллюзия.

Именно поэтому табак сигареты напомнил ему о табаке адептов. Лидусская медовуха из бара была на вкус, как… лидусская медовуха.

И эта шаверма…

Хаджар никогда не пробовал шаверм. Так что и она будет на вкус, как…

— Молодой человек, — вдруг обратилась к нему Элла Марковна. — мы с вами знакомы?

Борис к этому времени уже развернул фольгу и надкусил ароматный, теплый лаваш. Хрустнули листья салата. Огурцы и помидоры дополнили вкус пряного соуса, текущего по пальцам. И островатое, горячее мясо коснулось языка.

Борис застыл.

Элла Марковна и Артур вскочили со своих мест. Упали табуретки. И пролитый кофе полился на землю.

— Никогда… — Хаджар прожевал и проглотил. — Никогда не ел ничего такого.

Шаверма упала на стол.

Элла Марковна перекрестилась. Артур тяжело и глубоко дышал.

Они точно видели перед собой их подоп… пациента.

— Мы не будем об этом говорить, — произнесла Элла.

Артур только кивнул.

В больницах всякое происходит… и большинстве этих историй не вспоминают даже за стаканом отнюдь не дешевого, но вкусного кофе.

Врачи развернулись и направились обратно, оставив после себя беспорядок и лужи на столиках.

* * *

Хаджар тяжело дышал. Он сидел на островке посреди пяти реки. И пять канатов крепко держали его связанным.

— Что это было? — произнес он.

Он сжимал и разжимал ладонь. Он смотрел на бескрайние просторы этой странной реальности. Где кроме маленького островка, канатов и рек не было больше ничего.

То что он видел? Это был сон? Реальность?

— Нет, это все не важно, — замотал головой Хаджар. Словно хотел скинуть с себя наваждение. — Это не важно.

С трудом поднявшись под давлением канатов, Хаджар глубоко задышал и успокоил бешенный бег сердца.

Правда в том, что только оказавшись в Городе, он уже знал, что ему нужно сделать. Просто хотел…

— Нет, — повторил Хаджар. — не важно.

Выпрямившись, он протянул руку за пазуху. Как и с зажигалкой, он знал, что там обнаружит.

Простой, ничем не примечательный нож. Старая рукоять местами обтесалась и обнажила стальную пластину. Да и само лезвие — с зазубринами, местами ржавое, с