Чемпион. Второй пояс - Михаил Павлович Игнатов

не сравнится с запасами, которые мастера формаций носят в своих кисетах. Но я же не поднимаю крик.

— Это моя сила, всё по правилам, а ты использовал заёмную!

— Нет, не использовал. Разве был сигнал о нарушении? Или ты хочешь обвинить Орден в том, что они подыгрывают мне?

Лекарь плещет на обрубок Райлана зелье, и тот заходится в долгом стоне, скрежет его зубов слышит вся Арена. Едва отдышавшись, он рявкает:

— Да! Обвиняю!

— Внаглую, на глазах всех зрителей и даже великих Гарой?

— Да!

Трибуны завопили с новой силой, перекрывая их, загремел голос распорядителя Дизир:

— Нет! Нет! Мы никого не обвиняем, Райлан погорячился, его можно понять после такой раны, всё, что мы…

Я лишь развожу руками, перебивая распорядителя:

— Меч слеп. Мне пришлось сильно постараться, чтобы пробить такую сильную защиту, стоит ли удивляться, что тело Райлана оказалось более хрупким, чем его флаги? Да он и сам виноват, нельзя полагаться только на них, как бы хороши они ни были, я полагал, что такой сильный Мастер, едва его опалит опасность, хотя бы дёрнется в сторону, а не продолжит стоять на месте, словно обезножев от страха.

Райлан шипит что-то неразборчивое, а распорядитель упорно продолжает:

— Всё что мы хотим, это понять, как ты сумел пробить такую сильную защитную формацию.

— Сильная, согласен. Но, чтобы она выдержала несколько ударов Предводителя? Не заметил такого качества, — и в этом я совершенно честен. Я ведь использовал узлы Мастера, да и ударил всего один раз. Предположил. — Может быть, Райлан нарушил рецепт?

— Рецепт?

Я пожимаю плечами:

— Ну или как там у них называется та штука, по которой он делал эти свои флаги? Я, признаюсь, далёк от этой профессии, совершенно не разбираюсь, как их делать, умею только ломать их.

Райлан потеряно выдыхает:

— Как ты мог так быстро отыскать слабую точку?

Я развожу руками:

— Ну, прости.

— Да это невозможно!

— Довольно! — звучит уже голос нашего распорядителя. — Этот турнир и так затянулся, если так продолжится, то нам придётся заканчивать его в темноте. Дизир, у вас есть претензия к схватке? Вы заявляете о нарушении? Будете требовать проверки нашей формации?

Несколько мгновений промедления, которые явно ушли на то, чтобы дождаться приказа Болайна или другого старшего Дизир, затем раздаётся ответ:

— Нет. Победитель — Атрий. Или же Римило?

Я отмахиваюсь:

— Называйте как хотите, я привык к обоим именам.

Райлана, придерживая под руку, выводят с ринга. Я провожаю его в спину ядовитой улыбкой. Если мерить его мерками Ордена и Академии, то разве он достоин быть учеником Павильона Мечей? Потеря руки, и тебе уже нужны трое, чтобы идти? Так ли вела себя Рейка сегодня? А ведь она всё же больше достойна Павильона Лотоса, чем Меча.

Но всё же я промолчал, ничего не сказал. Развернулся и тоже двинулся прочь, к флагу Ордена, к серебряному цзяню на чёрном фоне, к Виликор, с едва уловимой усмешкой глядящей на меня. Двинулся только для того, чтобы сделать шаг за границу ринга, развернуться и тут же шагнуть обратно. На ринг.

Сварливо сообщил:

— Эти хождения туда-сюда так утомляют, я ещё в прошлый раз заметил. Да и времени тратят слишком много. Может быть, мы обойдёмся пока без них?

Скользнул взглядом по дизирцам, остановился на Кетоте. А может, пора, чего тут ждать? После этой схватки всем стало ясно, что ко мне нужно относиться с опаской. Выйти он, конечно, не выйдет, но начало ругани уже будет положено. Когда, если не сейчас, после своего раскрытия, что я Римило?

Негромко потребовал:

— Голос. Разнесите мой голос, — выждав два вдоха, начал задуманную речь. — Ты…

Замолчал, поняв, что мой голос и не подумали усилить формацией. Мазнул взглядом по строю послушников и прочих орденцев, выглядывая распорядителя. Вот он. Потребовал снова:

— Мой голос.

Ничего.

Я рявкнул мыслеречью:

— Голос ему, живо!

Отчётливо заметил, как вздрогнул распорядитель, как вскинул голову, а через миг странно повёл рукой.

Я тут же попробовал ещё раз:

— Ты!

Отлично. Голос гремел так, как и нужно. Вдобавок ткнул в Кетота пальцем, чтобы вся Арена поняла, с кем я разговариваю:

— Ты. Давай выходи, Кетот. Прошлый раз ты трусливо сбежал от меня на склоне горы Меча, в этот раз будь смелей, — поднял голову к ложе высоких гостей и магистра. — Кстати. Вы, Дизир, хотели сегодня обвинить меня в нарушении правил турнира, а не хотите наказать Кетота за то, что он в нарушение законов Дикого Времени, убил ученика Академии?

Глава 19

Несколько вдохов царила тишина, затем раздался сварливый голос распорядителя Дизир:

— Что происходит? Что за представление тут разыгрывает ваша пропажа?

— Представление? — я возмутился. — Вам ли говорить об этом, клан Дизир?

— Довольно!

Я рявкнул ничуть не тише:

— Действительно, довольно! Вы пришли сюда и обвинили мой Орден в том, что он нарушил правила Дикого Времени в Академии…

У меня в голове раздался усталый голос Шандри:

— Что ты творишь? К чему вот это выступление? Почему ты уверен, что и здесь, в Ордене Небесного Меча, ты умней всех тех, кого ещё недавно называл старшими? Неужели я не убедил тебя, что ты не должен себя выдавать?

Одновременно и распорядитель Дизир если не орал, то грозно и громко восклицал:

— И вся Арена слышала, как ваш магистр согласился с обвинением, которое поддержали Гарой.

Я сумел выслушать их обоих, не потерять ни слова из их речей. Обернулся, на миг ловя взглядом лицо Шандри, но ничего ему не сказал. Отвернулся, переводя взгляд на ложу магистра и высоких гостей, половину из которых с удовольствием бы обеспечил печатями на год-другой, чтобы научить вести дела честно. Гарой? Зря ты вспомнил о них, распорядитель. Переспросил дизирца:

— Гарой? Какие такие Гарой? Которые добавляют от себя слова в речи Стражей и думают, что это будет вечно сходить им с рук? — Арена охнула, я же не остановился. — Тех самых Гарой, которые смотрят там, где ничего нет, но закрывают глаза там, где нужно глядеть?

Я всё же добился своего. Один из старикашек гаройцев подался вперёд в своём кресле и спросил:

— Ты клевещешь, юноша. В своём ли ты уме?

— Разве? — изумился я. — Давайте проверим, многоуважаемые старейшины. В одном из первых вызовов