MAYDAY 2 - Ксения Кантор

Но ведь был еще Дэн… едва ли он поймет.

Кстати, о нем. Последовавшие трое суток пациент метался в беспамятстве. Кристина только и успевала поить, вливая очередную порцию антибиотиков, да менять повязки. На четвертый день Дэн пришел в себя и хрипло спросил:

– Сколько я был в отключке?

– Три дня. Тебе надо поесть, но сначала в туалет. – и она многозначительно скосила глаза на ведро у кровати. – Я выйду.

Спустя пять минут она как ни в чем не бывало вынесла ведро и вернулась с полной тарелкой чего-то дымящегося, пахнущего умопомрачительно. У Данилы мгновенно потекли слюнки.

– Охотничий суп от шеф-повара, – подмигнула она.

– Поделишься рецептом?

– Еще чего! Это ноу-хау нашего островного ресторана.

Дэн как-то странно глянул на нее, но больше ничего не сказал. Позволил накормить себя с ложечки и снова уснул.

На следующий день он чувствовал себя еще слабым и вялым, но в голове прояснилось. Про себя отметил, что Кристина вполне освоилась в доме, выглядит на удивление довольной и отдохнувшей. И невзначай поинтересовался:

– Рация ответила? Ты поэтому такая радостная?

Она не стала уточнять, что за все эти дни так ни разу ее не включила, ни к чему пациенту тревожиться по мелочам.

– Связи нет. Зато есть гречка с тушенкой. Будешь?

– От шеф-повара?

– А то!

Пациент с аппетитом поел, выпил новую порцию лекарств и блаженно закрыл глаза.

– Пока отдыхай. А я поставлю чай.

Еще через сутки она с ужасом услышала:

– Думаю, через пару дней я смогу идти.

– Ни в коем случае! Ты еще слишком слаб.

И не дав Дэну даже возможности возразить, вышла из комнаты и направилась гулять. Долго бродила меж деревьев, пинала комья снега и слушала тишину. Удивительно, но та имела множество звуков и оттенков. В Кремле тишина звучала завыванием ветра из огромного окна, простуженным сопением брата. В Афимолле полнилась шорохами и тревогой. На базах гудела проводами. А здесь тишина была особенно красивой – едва уловимый скрип деревьев, плеск волн и безмятежность.

И Кристина окончательно поняла, что не хочет возвращаться ни в «Протон», ни тем более в «Аргон». Опять эти взгляды: любопытные, жалостливые, а иногда и злые. Вечно под прицелом, вечно под страхом. А учитывая нежданную беременность, кто знает, что предпримет Марк. Нет, она просто не может туда вернуться.

Прошло еще два дня, и между ними состоялся очередной диалог, который сводился к одному – еще не время уходить. А между тем Дэн уже спокойно перемещался по дому, выполнял несложную работу и стремительно шел на поправку.

И все это время наблюдал за девушкой, совершенно не понимая, что с ней творится. Она то шустрила по дому, гремя посудой, ведрами, то вдруг впадала в оцепенение, могла в таком состоянии часами сидеть на диване, неотрывно наблюдая за языками пламени в печи. То подолгу бродила по острову – отрешенная и задумчивая. Он даже было подумал, что во время плена с ней случилось нечто ужасное, такое, что оставляет глубокие, неизлечимые раны в душе. И улучив удобный момент, осторожно поинтересовался:

– Кристина, что происходит?

В этот момент она замешивала тесто для хлеба, старательно разбивая ложкой мучные комочки. Обернувшись, заметила странное выражение на лице Дэна и слегка нахмурилась.

– Ты о чем?

– Стоит мне заикнуться о базах, ты дергаешься и меняешь тему. Часами смотришь в одну точку. А видела бы свое лицо во время прогулок, словно кто-то умер или вот-вот умрет. Те мерзавцы… они изнасиловали тебя?

– Господи, нет! Ничего такого… правда. Все в порядке.

Но с каждой секундой ее рука все ускорялась. Тесто грозилось перевалиться через край миски, в точности, как и его подозрительность.

– Но я же вижу! Да, оставь ты стряпню.

Резко выдохнув, девушка все же отложила занятие и повернулась к нему лицом. Но в глаза смотреть избегала. Кусая губы, Кристина мучительно соображала, как бы помягче обо всем рассказать.

И на одном дыхании выпалила:

– Я не хочу возвращаться.

Дэн изумленно замер. В ореховых глазах вспыхнуло недоверие вперемешку с шоком.

– Я так устала от людей, солдат, командора. Вечные сплетни, переживания, каждый день я словно тону. А это, – она махнула на вид из окна, – долгожданная передышка, отпуск, если хочешь. И еще я должна тебе кое в чем признаться. Я беременна.

Его глаза округлились еще сильнее.

– Да, я прекрасно понимаю, о чем ты думаешь. Оказаться в глуши, да еще и с беременной, так себе расклад. Но твои кладовые полны запасов. Дом надежен, здесь есть все необходимое. Ты и сам давно хотел побывать на острове. Давай поживем здесь хотя бы какое-то время. Мне… Это… Необходимо…

Кристина смотрела умоляюще и едва сдерживала слезы. В этот момент Данила вдруг понял, она дошла до какой-то грани, после которой все доводы логики, безопасности, здравого смысла, просто перестают работать. Остается только отчаянное желание сбежать. Гадая о причинах, Дэн знал, в какую сторону капать, но готов ли он услышать правду? Должно быть, нечто ужасное случилось между ней и Страховым, заставившим Кристину сначала переехать в «Протон», а теперь и вовсе исчезнуть.

– Он знает о ребенке?

– Нет.

Вершинин внутренне чертыхнулся, затем еще раз. Не помогло. Внутри плескалась тревожная муть. Он ожидал каких угодно признаний, но о таком даже помыслить не мог. И абсолютно не понимал, как реагировать.

– Оставаться здесь опасно. Как только лед встанет, добраться до нас будет проще простого. Ни капли не сомневаюсь, уже вскоре мы столкнемся с зараженными.

– Но ведь есть же забор.

– Вспомни, какая стена окружает базы, а теперь посмотри в окно и ответь на вопрос – преграда из сетки-рабицы задержит зверей или людей?

Кристина печально понурила голову.

– Ты прав. Поэтому не прошу оставаться со мной. Лишь разрешение пожить в твоем доме. Обещаю компенсировать все запасы из кладовой.

– С ума сошла? Предлагаешь бросить тебя здесь одну? – теперь он не на шутку разозлился. Это ж надо такое ляпнуть! – Пойду порыбачу.

Накинув пуховик, Данила вышел из дома и направился к реке. Разумеется, рыбачить он не собирался. Вместо этого долго вглядывался в холодные речные воды, а на самом деле внутрь себя, пытаясь найти верное решение.

***

Как только Дэн ушел, Кристина тяжело опустилась на стул. Вновь закружили воспоминания о Рите, командоре, его внезапной ненависти. В глазах защипало. Изо всех сил сдерживая слезы, она смотрела на свои заляпанные тестом ладони, но видела совсем другое. Холодное надменное лицо и взгляд, полный разочарования и глубоко запрятанной боли. Он не простит и не забудет.