Тимур Рымжанов - Колдун. Трилогия

Подойдя к воротам, я почувствовал запах гари и привычный моему уху звон кузницы. Нет, ошибиться я не мог. Это действительно была кузница. Ну, если судить с точки зрения современного человека, то это был навес у берега реки с нелепой дырявой пристройкой. Видно, что мастерская работала весь день и потому не сильно дымила, да и звуки молотка казались несколько вялыми, неспешными. Поэтому она осталась незамеченной мной по пути к пристани. Под навесом сидели двое. Такие же бородатые, как и прочие мужики, лохматые, одетые в какую-то рвань да серость. Один, видимо кузнец, сосредоточенно колотил что-то на крохотной наковальне. Этот предмет и на наковальню-то похож не был, в том виде, в котором я ее знал. Неровный, оплывший кусок металла, кое-как закрепленный на рыхлой низкой колоде, старом дубовом пне.

Я подошел ближе. Мастера меня заметили, но работы не остановили. Тот, что сидел позади кузнеца, просто впился в меня глазами, но продолжал качать небольшой мех. Сам же кузнец колотил уже почти холодную железку, что-то в ней поправляя и бросая изредка заинтересованный взгляд в мою сторону. Трудно было определить, что именно он делает с этим бесформенным куском некачественного металла, но не похоже, что оружие или доспехи, скорее – какую-то домашнюю утварь, может, скребок или резец.

– Добрый день! – поприветствовал я, пригнувшись, заходя под навес.

– Добрый, – согласился кузнец, откладывая в сторону свою поковку.

– Я бы хотел купить нож. Понимаете меня? Простой нож.

В ответ на это кузнец только вопросительно поднял бровь и прищурил один глаз. Пригладил бороду и, смахнув капельки пота со лба, посмотрел на помощника, тот в ответ только растерянно заморгал круглыми от удивления глазами.

Не тратя слов на объяснение, я просто продемонстрировал, что как бы достаю из-за ремня воображаемый нож и пытаюсь что-то разрезать, а в подтверждение своей платежеспособности выудил из кармана несколько монет. Попались три полтинника, несколько монет по десять копеек и пара рублей. В кармане остались еще, но я не спешил обнародовать свое «богачество».

Услышав звон монет, кузнец удивленно распахнул глаза и согласно закивал.

– Кузла поглядать! – восхитился он своей же догадке.

Я постарался опередить его, пока он не начал суетиться, и протянул на ладони деньги.

Видимо, мастер сообразил, что прежде чем вести какой-то торг, я предлагаю ему, что называется, определить курс валюты. И вообще понять, будет ли он брать эти деньги в качестве платы.

Он взял рублевую монету, повертел ее в руках, посмотрел на нее одним глазом, постучал ею по наковальне и попытался было согнуть корявыми пальцами, но этот фокус у него не удался. Монетка была свеженькая, блестящая, еще не затертая. Последним действом кузнец взял камешек и потер ребро монеты. При этом на его лице появилось такое искренне удивление, что он не стал его скрывать. Следом за мастером вознамерился взглянуть на монету и его чумазый помощник, но не тут-то было… Кузнец ловко сунул монету за щеку и как ни в чем не бывало завел со мной разговор:

– Чьих будете, человек?

– Викинг, – ответил я, придерживаясь все той же нелепой «легенды», которую неосторожно озвучил речным торговцам у пристани. – Мое имя Артур.

– Вольный? – спросил кузнец как бы между прочим, словно бы не сильно интересуясь ответом, кося взглядом на пристройку, где гремел железом пребывающий явно не в духе напарник.

– Вольный, – подтвердил я и присел на бревно у горки с золой.

Передо мной на пеньке выложили несколько железных предметов, которые я бы с очень большой натяжкой назвал ножами. Швейцарский перочинный нож в сравнении с этими нелепыми осколками железа, абы как обкованными, – просто космический корабль на фоне старой телеги.

Один все же был достаточно длинный и острый, на вид даже неплохо сделанный, но показаться на людях с таким мне было бы стыдно. Сам мастер своей работы, похоже, вовсе не стеснялся.

Я выбрал этот единственный приглянувшийся нож. Взял в руки и попробовал согнуть, что называется, просто проверить на изгиб. На гвозди такая сталь сгодилась бы, но не больше. Лезвие, конечно, вернулось в свое исходное положение, но я почувствовал, что, приложив еще хоть немного усилия, я просто переломлю его пополам. По всей видимости, мастер почувствовал, что я не очень доволен его работой. Поспешив исправить положение, я деловито покачал головой и без тени сомнения отдал мастеру еще две рублевых монеты. Такое завершение торга его более чем устраивало. Мастер без сомнения понимал, что я пришлый, чужеземец, и потому не напрягал расспросами. Спрятав покупку во внутренний карман, я поспешил уйти. И неудобно с одной стороны, по моим же собственным понятиям, платить мастеру за его пусть и не самую хорошую работу такую мелочь, но выбора у меня не оставалось. И потом, кто сказал, что мелочь? Кузнец? Судя по всему, он доволен. А нож мне требовался хотя бы для того, чтобы чувствовать себя более уверенным при встрече с вооруженными незнакомцами. Оглянувшись, я невольно улыбнулся. Два чумазых представителя моего ремесла, сдвинув косматые головы и напряженно сопя, увлеченно мутузили друг друга, видимо потому, что и те две монетки тоже оказались за щекой кузнеца.

Солнце скрылось в набежавших тучах. На берегу быстро потемнело, но до заката было еще далеко. Когда я обернулся к воротам, то с удивлением увидел там пару десятков любопытных, смотрящих на меня не отрывая взгляда местных жителей. Были там и те самые мальчишки, и взрослые, и пожилые люди.

Они стояли спокойно, не прятались, не стеснялись своего любопытства. Среди наблюдавших были также и два восточных человека – Котан и Ерсен. Стоял там и кривой мужичонка, что встретился мне ранее, перед поселком.

Приосанившись и расправив плечи, я невозмутимо окинул долгим взглядом всю эту толпу и, залихватски закинув на плечо свернутый фартук с пожитками, неторопливо двинул дальше по дороге, прочь от этого поселения. Пока окончательно не стемнело, следовало найти место для ночлега, да и пожрать бы чего-нибудь не мешало.

Прочие жители деревни остались стоять, только два пестрых знакомца с пристани двинулись за мной. Я уже не скрывал, что заметил их, и потому как бы нарочито прошел еще метров триста и, повернувшись вполоборота, демонстративно закурил. Причем сделал это так, чтобы мои незваные попутчики заметили пламя зажигалки. Эффект был такой же, как и в первый раз, – джигиты синхронно отпрянули как от явной угрозы. И это притом, что нас разделяло несколько десятков шагов.

Летом темнеет не очень быстро. Сумерки тянутся долго. Я успел пройти километра полтора по дороге, когда увидел еще один ушкуй со спущенными парусами и задранными вверх веслами.