КОМ-8 (Казачий Особый Механизированный, часть 8) - Ольга Войлошникова

class="p1">Саня с Антоном смотрели на этот предохранитель с выражением вселенской скорби на лицах, и диалог их был прекрасен:

— И что? И всё?

— Выходит, всё.

— Мы весь контур перебрали?

— Ну да.

— И ты думаешь, одной этой хреновины достаточно для такой потери мощности?

— Думаю, нет.

Долгая пауза.

— Значит, что?

— Значит, ищем дальше!

И оба обратно нырнули в потроха «Саранчи». Нас уже не приглашали. Но не можем же мы их бросить!

Вот и искали. Красавцами мы за эти утренние часы стали — любо-дорого посмотреть! Не в каждой мехоремонтной мастерской найдёшь настолько угвазданных в масле и гари товарищей.

— О! Кажется… Нашёл!!! — завопил Саня, и мы все страшно обрадовались. Мы бы даже, может, обниматься кинулись, если бы внутри раскуроченной машины это бы не было так неудобно. И полезли наружу, липкого индийского воздуха глотнуть. Благо хоть прохладно в боксе. А на улице — вопли.

Вообще после отъезда дамочек личный состав словно подменили. Начальство, и офицеров пониже, и рядовых. Все такие спокойные, расслабленные. Умиротворённые даже, я бы сказал. Ещё бы, такую занозу из задницы вытащили! Уж как дня два… А тут снова орут.

Я выбрался из потрохов «Саранчи» и спустился вниз. А ор-то только ближе к нам. Словно приближается…

— Вы не имели права!

— Имел! На территории крепости введено чрезвычайное положение! — Так. Кажись, атаман орёт. С кем это он там хлещется?

— Это чрезвычайное положение нисколько не мешало вам брать мои деньги!.. — О! Понятно. Да это же дедушка мартышки-переростка, собственной персоной.

Я вышел из рембокса и остановился, вытирая руки от масла и наблюдая разгорающийся скандал.

— Так вы, Ваше сиятельство, деньгой меня попрекнуть хотите? А отчётами в обратку получить не хотите? На что все ваши подачки потрачены были!

— Да мне эта ваша писанина! Мало ли что вы там написали!

Так. Надо вмешаться, а то смотрю атаман опасно багроветь начал. Щас ещё пара минут, и он этого спесивого старика на дуэль вызовет.

— Господин атаман, извините что отвлекаю от важной, — я улыбнулся, — и неотложной беседы, но у нашей группы есть вопрос первейшей насущной необходимости. Ветоши, понимаете ли, не хватает. Этак мы скоро на нигров губатых начнём смахивать, все в масле да в саже! — Несём чепуху в массы, главное — чтоб с уверенным видом. А то чепуха — она такая… — Было у меня двое помощников, один блондин, другой брюнет, а теперь — два молодца, одинаковых с лица, родная мама не разберёт…

Атаман сразу понял, что я пришёл к нему на помощь и в одно мгновение успокоился, а князь Острожский — наоборот, вспыхнул:

— Вы ещё кто? — Высокий, сутуловатый и из-за этого смахивающий на грифа старик даже смотреть на меня почитал ниже своего достоинства. — Занимайтесь своим делом! — И этак ручкой в мою сторону, словно соринку убирая.

— Господин атаман, — проникновенно спросил я, — а это не будет воспринято как неловкость, ежели я сейчас этого гражданского с вверенного мне объекта удалю? Возможно, ногами? Всё ж таки чрезвычайное положение у нас?

— Никоим образом, Ваша светлость! — осклабился атаман. Старый медведь получил шикарную возможность ткнуть моим титулом в нос этого обезьяньего деда.

Острожский мгновенно повернулся ко мне:

— Э-э-э, светлость? Ваша светлость? — Вблизи он вообще не вызывал радости от знакомства. Какой-то он… неприятный, пень горелый! И, главное, новость про «светлость» перекрыла для него то, что кто-то только что его выкидывать за ворота собирался. И не простой ведь мещанин, и даже не дворянин безтитульный — князь! А туда же. Ну что за тип!

— Именно так, — развёл руками я. Оно, конечно, в ремонтном комбинезоне, перепачканный маслом на светлость я не тянул. Хотя, вон, Сокол когда свой «Святогор» с Петром и Волчком обихаживал, тож на принца крови не выглядел. — Коршунов Илья Алексеевич, герцог Топплерский. А с кем, собственно?..

Обезьяний дедушка приосанился:

— Князь Острожский Иннокентий Константинович.

— Не сказать, что приятно, будем честны. Обстоятельства нашего знакомства не располагают, прошу понять. Однако, Иннокентий Константинович, можно мне с вами запросто, как мужчина с мужчиной, поговорить?

Старый князь задумчиво пожевал губами. Надо полагать, настрой на скандал я ему сбил. А на ровном месте начинать орать, когда только что чин по чину представился — как-то и неловко, вроде?

Кивнул:

— Извольте, побеседуем.

Я кинул в сторону замасленную тряпку и продолжил:

— Не будем топтаться вокруг да около, а перейдём прямо к сути. Вот, ваша внучка сюда прилетела. Вместе с этой толпой взбалмошных девиц, по недоразумению кем-то недалёким названной ротой. Сюда. В крепость. Мало того, что тут не всё спокойно, а, скорее, вовсе наоборот. Вам — или кому-то из папаш этих девиц — почему-то не пришло в голову, что крепость полна мужчин, которые женский пол по полгода не видят.

— Э-э-э… А как же?.. — Острожский пошевелил седыми бровями, намекая, очевидно, на известные нам обоим структуры при воинских частях.

— А вот так. Вам разве Арсений Парамонович не доводил, что здесь всё не очень-то благоустроено? Вот и дома терпимости не изволили завезти. Князь Витгенштейн обещался похлопотать, тем более что об том ещё и горняки просят — так то только обещают завезти… А пока — нет ни борделя, ни, извините, отдельных энтузиасток. И тут бабская рота!

Князь на «бабскую» поморщился, но мне уж было не до реверансов:

— Кто их сюда направил, он в своём уме вообще был? Скажите спасибо, что с этой стороны они не пострадали! Благо у нас атаман строгий, всяких вольностей не попускает. Надеюсь, в Бидаре кто-то этот вопрос взял под контроль? А то ить эти дамочки — чисто непуганные курицы, прутся куда вздумается и лезут везде.

Острожский как-то растерянно заморгал, словно подобный оборот дела впервые пришёл ему в голову. Но я на том останавливаться не собирался.

— Теперь про худшее. Вы трупы женские, из роты этой, уже видели?

Острожский нервно дёрнул подбородком вбок, открывая неприятно тонкую шею:

— Трупы?

— Что, не похвастались барышни? А нам вот довелось. Как полетели летучие монстры — сразу минус три! И это могла быть ваша внучка! Неужели непонятно?

— Но служение Родине… — совсем уж неуверенно промямлил Иннокентий Константинович.

— Князь, — перебил я его, — женское служение Родине — это крепкий тыл, чтоб мужчинам