Алексей Ивакин - «Тигры» на Красной площади. Вся наша СМЕРТЬ - игра

Французы тем временем, продолжали ползти к этой площадке, надеясь… Хм? А на что может надеяться искусственный разум? Он просто просчитывает варианты, не более. Видимо, в прогу был заложен интеллект образца Первой мировой войны — атака толпами. Потом эту традицию припишут почему-то русским-советским армиям, но, если уж говорить честно, приоритет атаки волнами принадлежит именно французам. Эти придурки в четырнадцатом году такими волнами шли на немецкие пулеметы. В синих штанах и красных шинелях. «Элан виталь!», чо. Французский дух! Синие шинели и красные штаны в болотах Северной Франции и Бельгии привели к тому, что из девятнадцати миллионов молодых мужчин один миллион будущего Франции навсегда остались под Верденом и во Фландрии.

В игре этот самый «элан виталь!» проявился во всей своей идиотской мощи. Главное — задавить массой. У Риммы была одна проблема — лишь бы снарядов хватило. Единственная опасность была в том, что французские САУ тремя-четырьмя залпами накроют площадку в скалах, и все. Однако Рим пошла на этот риск. Индус и два японца, повторяя рейд хитрожопого Гузя, проползли на легчайших танках типа «Ке-Ни» по кустам и, зайдя с тыла, расхерачили французские самоходные гаубицы, когда те только выползали на позиции. Пока французские «Шары» разворачивались в сторону новой опасности, по ним херачили японские САУ. А ПТ — добивали в корму. Красиво? Нет. Это еще не красиво. Красиво оказалось то, что Римма тем временем вообще в бой не входила. Она шлялась вдоль ряда кресел своей команды и приказывала, давала советы, утешала, ободряла… В реале. А иногда и заменяла, когда ситуация становилась совсем острой.

Французы, как это не раз было в реальной истории, опять проиграли узкоглазым. Со счетом 75:3. Один японский танк нарвался на мины, второй закидали гранатами, а единственная потерянная противотанковая установка слишком высунула нос из-за камня. После чего пошла в таран и стала единственным камикадзе.

Финал образовался внезапным.

Германия. СССР. Японская империя.

В центре — база. Ее надо взять. Кто выжил и остался на базе — тот и…

«We are the champions — my friends!»[24]

А где «чампионс» — там и плюшки с девочками.

А вот с картой на финал — не повезло.

Это была совершенно незнакомая до этого карта.

Какой-то Зеленогорск.

Разрушенный до щебня зимний город.

И флаг на холме — как победный финал.

ГЛАВА 10

— Охренеть, — только и смогли сказать Лисицын с Прохоровым, когда приехали на место. Таксист тоже в выражениях не постеснялся.

Весь Северный район был обесточен. Свет в домах не горел, фонари на центральных улицах — тоже. Зато в небе туда-сюда свистал единственный на всю область полицейский вертолет и судорожно шарил прожектором под собой. Еще на подъезде к Филейке их начали тормозить намыленные гибэдэдэшники, но прокурорские и экстремистские корочки, вкупе с матом, сделали свое дело. До самого же места пришлось добираться пешком.

Воняло. Воняло сильно. Чем-то невероятно кислым, одновременно сладким и противным. А еще дымила недостроенная девятиэтажка, один из пролетов которой просто рухнул.

— Теракт, поймать мой нежный хрен, — выругался Прохоров, глядя на суету вокруг.

Сновали парамедики с носилками, визжали какие-то машины, в свете фар бегали пожарные, спасатели, полицейские, опять же всех мастей и рангов.

— Блин, такое ощущение, что война началась… — пробормотал Прохоров, уступая дорогу очередной паре носилок.

— Только бомбардировщиков не хватает, — буркнул в ответ Лисицын.

В конце концов приятели добрались до штаба — кучки наспех поставленных палаток.

Да уж… Тут было не лучше. Первым делом на них наорал генерал-майор ФСБ, начальник местного управления. Наорал в «лучших» традициях русско-советско-российской армии: «Пока вы там, мы все тут!». Не, понятно, что епархия совершенно другая, но связываться не стоит с любым генерал-майором. Мужиков спасло собственное начальство. Лисицына схватил за рукав родной начальник отдела «Э» и вытащил из палатки.

— Серега, это полный абзац! Значит, так. Сейчас тебя и этого советника…

— Прохорова?

— Да! Вас только и дожидались, блин… Сейчас вы трое…

— А третий кто? — не понял майор.

— Из гэбистов. Они сейчас тут рулят. Сам подумай — захерачили снарядом в дом!

— КТО??? — чуть не заорал Лисицын.

— А вот это ты и пойдешь сейчас выяснять. У ОПОНА потери полвзвода…

— Тля, я че, камикадзе?

— Да положили уже этих террористов! Не ори! — полковник судорожно оглянулся. — Они, Серега, в танке были! Понимаешь?

— В каком, бляха муха, танке? — вытаращил глаза майор Лисицын.

— Вот именно «Мухой» этот самый танк и захреначили. Точно, как в Грузии, четыре года назад… Помнишь?

— Я в онлайне смотрел, — нахмурился Лисицын.

— Ну да, ну да…

В суете бегавших туда-сюда спецслужбистов вдруг раздался тонкий, словно заячий, стон.

— Террористы уже лежат, место оцеплено. Сейчас идете на первичный осмотр втроем.

— А мы-то почему?

— А больше некому, Сережа, больше некому…

Не успел полковник договорить, как вдруг из темноты вынырнула странная парочка, тут же протянувшая офицерам длинные видеомикрофоны:

— Ваши комментарии по поводу произошедшего?

— Твою мать, — заорал начальник центра в ночное сентябрьское небо. — Кто журналистов сквозь оцепление пропустил? Без комментариев!

— С вами, дорогие зрители, был Алексей Филиппов, онлайн-ТВ… ГородКировточкаруууу!!! — последние слова настырный и несчастный журналюга проорал слитно.

— Мать моя родная… Ладно, гэбист вам всю вводную по пути расскажет. Тут недалеко. Километр всего. Валяй!

Ну и фиг ли делать, когда старший по званию приказывает? Мужикам вручили по «укороту» и здоровенному тактическому фонарю. И бронежилет заставили одеть. И документы сдать зачем-то…

За внутреннее кольцо оцепления их пропустили втроем. Опять же Прохоров, снова Лисицын и с ними третий… Представился он капитаном ФСГБ — Федеральной Службы Государственной Безопасности — бывшей ФСБ-КГБ-ВЧК… Прочие ОГПУ уже никто и не помнит…

Отойдя от оцепления пару сотен метров, капитан-гебист вдруг остановился:

— А теперь, мужики, нормально разговаривать будем. Капитан ФСГБ Владислав Измайлов. Можно просто — Влад.

И протянул руку.

Капитан был суров, спокоен, серьезен и… Спецназерен. Есть такой глагол, да. Говорят, что род войск и род службы влияет на характер человека. Мотострелок — он резок как понос. А что ему терять-то? Мясо войны… Танкистов тоже недаром «бронелобыми» называют. Снайпера обычно спокойные как удавы, лишнего движения не сделают. А спецназеры…

Вот смотришь на человека — улыбается, анекдоты травит. Глаза такие… Добрые. А иногда на секунду замрет… И из лица его вдруг маска смерти на тебя глядит — потусторонняя такая, равнодушная маска убийцы. И движения все — расчетливые. Словно вот он не нос почесал, а примерился — как тебя убить лучше.

— Значит, слушаем сюда, мужики. Все, что там увидите — не удивляйтесь. Это… Это за гранью. Просто смотрите и запоминайте. Там пять жмуриков. И танк. «Тигр». Немецкий. Опоновцы его старой «Мухой» завалили. Сейчас лес прочесывают, но, по-моему, бестолку.

— Чиво, какой еще нафуй, «Тигр»? — удивился Лисицын.

— Железный, тля, с пушкой! — рявкнул вдруг ФСГБшник. — А ты думал, из «Полосатого рейса» сбежавший? Ты у нас, майор, по разного рода нацистам спец? Вот поэтому ты со мной и идешь…

— Ааа…

— А ты, Прохоров, для соблюдения, так сказать, социалистической законности. И не бздите. Нет там никого, кроме трупаков.

— А там? — кивнул Прохоров на дымящуюся девятиэтажку.

— А там… нормально все там. Дом готовили к пуску, в квартирах только пара десятков граждан союзного Таджикистана временно проживала. Нелегально причем. Меня это не касается.

— А немцы-то откуда? — доперло вдруг до Лисицына.

— Вот это мы и пойдем выяснять, майор. Откуда, куда и зачем. А я вас прикрою. Да не бздите вы, мужики! — повторил капитан Измайлов и стер холодный пот со лба. Сентябрь на дворе, не май месяц…

Какое-то время они шли молча по тяжелому от дождей полю, мешая грязь ботинками.

Измайлов вдруг остановился:

— Сон мне вчера приснился. Будто я к брату в деревню поехал. А живет он в сорок четвертом году, надо сказать. Ну, во сне так было. Приехал я, пошли мы в клуб на танцы. Деревянный такой, но двухэтажный, а вместо колонн — стволы деревьев почему-то. Ну сидим, значит, веселимся, танцы под гармошку. Девки дробь каблуками выстукивают. Только вот я почему-то знаю — среди мужиков предатель есть. Полицай…

Лисицын фыркнул.

— Извини. Я не тебя имел в виду. Так вот… Пошел я отлить да и покурить — стою, весь в форме советской, с медалями… И мне вдруг — яблыньк по темечку! Вот я сознание-то и потерял. Прям во сне. Темнота такая же была. В себя пришел — лежу связанный, а дом культуры горит уже. И сам себя со стороны вижу — как лежу связанный, а огонь все ближе и ближе.