Олег Шовкуненко - Приговор судьи

– Черт, что все это значит? – мой шепот прозвучал, как будто со стороны.

– Сукин ты сын, Ветров, – произнес Главный, и сразу стало понятно, что он видел то же, что и я. – Значит, все-таки был план. Это для него я тебе понадобился. Ты сделал из меня то, что мы обычно делаем с другими – ты превратил меня в подопытного кролика.

Глава 30

Сфера была размером с пятиэтажную хрущевку. Она светилась и переливалась всеми оттенками синевы, начиная от густого морского ультрамарина и заканчивая чистой полупрозрачной бирюзой высоких небес. Этот огромный магический шар отделился от космической станции и беззвучно опустился меж застывших волн алого песка. Таких ярких красок я уже не видел очень и очень давно, я отвык от них, а потому волей-неволей воспринимал все происходящее, как какое-то ретушированное кино, демонстрируемое на гигантском киноэкране. Точно кино! Образовавшаяся в нижней части сферы сияющая белая воронка, как и появившиеся из нее две размытые, будто приведения фигуры, не могли быть ни чем иным, как киношной компьютерной графикой.

– Все готово, – бесстрастный голос Главного напомнил, что Максим Ветров никакой не зритель и даже не актер этого кинофильма, а самый настоящий сценарист.

– Вы сделали так, как я и просил? – я перевел взгляд на ханха, который появился неизвестно откуда. Всего секунду назад его не было около танка, а вот теперь стоит, облокотившись на правую надгусеничную полку.

– Разумеется, – бог кивнул. – Теперь люди не испытывают страха. На их выбор влияет лишь разум, чистый разум.

– Я бы и со страхом пошел, – тихо протянул Крайчек. – Особого выбора у меня нет. По-другому все равно не выжить. – Произнося эти слова, бывший начальник одинцовского поселения уткнул взгляд в залитые кровью тряпки, которые заменяли ему повязку. Помолчав пару секунд, Томас добавил: – Нина умерла… Теперь мне все равно… Меня ничто и нигде не держит.

Под словами «ничто и нигде» подразумевалось «здесь, на Земле». Это поняли все… поняли и промолчали. А что тут скажешь? Только в плохих романах отыскиваются слова, способные утешить, облегчить боль утраты. Поэтому я просто присел рядом с носилками Крайчека и по-дружески стиснул его плечо, крепись, мол, мужик.

– Не стоит тянуть. Чем слабее организм, тем сложнее процесс перехода, а нам еще придется выходить за пределы атмосферы, – бесстрастный голос Главного нарушил тишину.

В отличие от ханха, я не имел права форсировать события и навязывать кому-либо свою волю. Именно поэтому Максим Ветров продолжал молчать и даже не пошевелился.

– Ладно… Ему виднее… – Томас сделал свой выбор. – Поможет мне кто-нибудь?

– А ну, парни, взяли! – Николай и еще трое оставшихся в живых одинцовцев бережно подняли своего командира.

– Увидимся на том свете, – Крайчек едва заметно улыбнулся.

– Томас! – Я остановил носилки и задал вопрос, который все как-то не получалось прояснить уже больше двух лет: – Скажи, почему тогда… еще до войны… Почему твоя контора так и не связалась со мной вновь?

Лицо бывшего американского шпиона вдруг стало серьезным, можно сказать каменным. Несколько бесконечно долгих секунд он, не моргая, глядел на меня и только лишь потом негромко ответил:

– Ты не предатель, Ветров. Мы понимали это с самого начала. На этом и строилась вся операция. Мелкий воришка – может быть, но не предатель.

– И все-то вы знаете, янки проклятые!

Я с наигранным возмущением хмыкнул. Очень уж хотелось поднять настроение старому приятелю. Да только из этого нихрена не вышло. Оставаясь все таким же угрюмым, Томас с усилием поднял и протянул мне свою горячую и влажную от лихорадки пятерню.

– Прощай, друг.

– Прощай, – стискивая ладонь Крайчека, я догадался, что он все понял.

– Максим, ты идешь? – Лиза улыбнулась мне и призывно замахала рукой. Она, Олег, Пашка и наш бессменный посыльный Васька остановились на полпути к огромному голубому шару. Юная смена, как и носилки Томаса, находилась в голове первой группы людей, которая двинулась к ковчегу, или вернее сказать к той двери, которую Судья с планеты Земля потребовал открыть для своих соплеменников.

– Ступайте, мы следом, – крикнул я им.

Глядя вслед этой молодой, даже сейчас шумной компании, я попытался их хорошенько запомнить. Олега, таким, каким он стал теперь. Лизу, огромные карие глаза которой сейчас наполняла не только грусть по так и не найденному отцу, но и упрямая решимость продолжать этот поиск, с новыми силами, с новыми возможностями, с новым верным другом… А еще там то и дело вспыхивали искорки настоящей страсти. Страсти, а вовсе не той нежной материнской любви, которой она жила, будучи рядом со мной. Да будет так! Я кивнул самому себе и перевел взгляд на белобрысого Пашку и его нового приятеля – бесстрашного сорвиголову Ваську. Они тоже должны навсегда остаться в моей памяти, потому… Потому, что я их тоже больше никогда не увижу.

Когда бездонный портал поглотил всех родных и приемных детей Максима Ветрова, он еще долго глядел в его белое, ослепительное сияние. Ни о чем не думал. В голове было абсолютно пусто. Только где-то там… на самых задворках сознания покинутым псом подвывала одинокая отныне душа.

– На самом деле ты ведь не пойдешь с ними? – то ли спросил, то ли поделился своими наблюдениями Главный.

– Не пойду, – я отрицательно покачал головой.

– Почему?

– А ты разве не понимаешь? – улыбка далась мне с немалым трудом.

– Хочешь остаться человеком… обычным человеком… до конца.

– Считаешь, что это глупо? – я только теперь оторвал взгляд от входа в огромный энергоконвертор и взглянул на своего собеседника.

– Переход даст тебе новые возможности, свободу о которой люди даже не мечтали.

– А что отберет? – в разговор вмешался Леший, по-прежнему сидящий на броне Т-64.

– Почти ничего из того, о чем стоило бы жалеть: алчность, зависть, ненависть, страх, боль. У вас будет все, что пожелаете, вы будете равны и независимы, вам будут не страшны болезни и смерть, вселенная откроет вам все свои секреты.

Слова Главного вдруг воскресили в моей памяти картины из того сна, что так часто снился мне в последнее время. В нем я мчался между звезд, хватал кометы за длинные огненно-рыжие хвосты, купался в нежно-розовых облаках какой-то далекой планеты, вбирал свежесть зеленой травы, стелясь по ней словно утренний туман. Я и вправду был счастлив, по-настоящему счастлив, без границ, без предела, и никто никогда не мог отобрать у меня этого.

Когда накатившее нереальное сказочное марево слегка отступило, в поле зрения тут же попала отвратная бурая масса, состоящая из песка, перемешанного с внутренностями контролеров. Она плотно набилась и уже успела основательно подсохнуть в тронутой ржавчиной гусенице моего танка. Затем, подняв глаза, я увидел Андрюху. Большого, смертельно усталого человека в грязной армейской футболке и прожженных камуфлированных штанах. Подполковник сидел рядом с люком механика-водителя и курил сигарету. Тот самый «CAMEL», что он отыскал на американском авианосце. Надо же, все пропало, пошло прахом, а курево Леший сохранил. Вот она, какова – природа человеческая.