Путь дракона - Дэниел Абрахам

– Какая женщина? – выдохнула Фелия.

Гедер понятия не имел, откуда всплыло слово, но должна же быть где-то замешана женщина. Какая разница…

– Скажите что-нибудь, – обратился он к Фелии. – Упомяните любую подробность. Даже то, чего никто другой не может знать. И я скажу, правда ли это.

– Фелдин ни во что не замешан, – выдавила она, и Гедеру даже не пришлось глядеть на Басрахипа.

– Это неправда, леди Маас. Я знаю, вы напуганы, но я здесь для того, чтобы помочь вашей семье. Это вполне в моих силах. Однако я должен быть уверен, что вам можно доверять. Понимаете? Скажите мне правду. Не бойтесь, ведь мне все уже известно. Расскажите, как все началось.

– Посол Астерилхолда. Он обратился к Фелдину год назад.

«Нет».

– Вы говорите неправду, баронесса, – очень мягко сказал Гедер. – Попробуйте еще раз.

Плечи Фелии Маас дрогнули, тело ее вдруг показалось Гедеру хрупким и ломким, готовым рухнуть под собственным весом. Она раскрыла было рот, закрыла, судорожно сглотнула.

– Один сторонник фермерского совета.

«Да».

– Да, я знаю, о ком вы говорите. Назовите мне имя.

– Уктер Аннинбау.

«Нет».

– Неверно. Назовите имя.

– Эллис Ньюпорт.

«Нет».

– Я способен вам помочь, баронесса. Возможно, единственный из всех в Кемниполе. Скажите имя.

Фелия подняла на него помертвелые глаза.

– Торсен. Торсен Эстилмонт.

«Да».

– Верно, – подтвердил Гедер. – Видите, как легко? Теперь вы понимаете, что вы с мужем ничего от меня не скроете?

Женщина коротко кивнула. Подбородок ее затрясся, щеки запылали, и через миг она разрыдалась, как ребенок. Мать Джорея скользнула к ней, приобняла за плечи. Гедер не сводил с них глаз. Сердце билось сильнее обычного, однако он был совершенно спокоен. Когда он утаил от Алана Клинна потерянные ванайские сокровища – его переполняли радость и ликование. Когда он решил сжечь Ванайи – им владел праведный гнев, возможно не без примеси удовольствия. Но еще никогда в жизни, до этого самого мига, он не чувствовал такого истинного удовлетворения.

Встав с места, он подошел к Джорею – тот сидел изумленный, едва веря происходящему. Гедер развел руками: видишь?

– Как ты это делаешь? – прошептал Джорей чуть ли не благоговейно. – Откуда ты знал?

Басрахип сидел от них всего в двух шагах, по-прежнему склонив огромную голову и сцепив толстые пальцы рук. Рыдания Фелии Маас накатывали, как штормовые волны, увещевания леди Каллиам не могли их остановить. Гедер склонился к великану, почти коснувшись губами его уха.

– Я выстрою любые храмы, какие скажешь. Сколько угодно.

Басрахип улыбнулся.

Клара

С одной стороны, они серьезно недооценили Гедера Паллиако. С другой – он оказался на их стороне. По крайней мере, пока.

И все равно Кларе было жаль Фелию.

Тяжелые сдвинутые портьеры не впускали в спальню солнечный свет. Фелия лежала навзничь, в уголках глаз застыли бледные полоски от слез. Клара сидела рядом, гладя ее плечи и руки, – так обычно делают лекари, когда кто-то ударится головой или получит дурное известие. Наконец Фелия заговорила, и Клара поняла, что истерика закончилась. Надеяться на благополучный исход у Фелии не оставалось причин, и по ее голосу Клара ясно слышала, что утрата надежды странным образом принесла кузине облегчение.

– Он в самом деле защитит Фелдина? – прошептала Фелия. – Если я отдам Паллиако письма мужа, он правда добьется, чтобы Симеон его не казнил?

– Паллиако так сказал.

– Ты ему веришь?

– Я его почти не знаю, милая.

Повисла тишина.

– Если королю и без того все известно… – снова начала Фелия. – Если он хочет только выяснить, кто из Астерилхолда замешан… Я хочу сказать… Если Паллиако все знал – значит Астеру ничего не грозило? Ведь правда?

– Можно и так посмотреть.

Гедер Паллиако не отступался от Фелии почти час, и она наконец во всем призналась. Участие Фелдина в мятеже наемников, связи с Астерилхолдом, свои люди среди сторонников фермерского совета – любой из пунктов потянет на государственную измену. Все вместе они не оставляли ни малейшей надежды на помилование. Фелии, правда, сейчас хотелось слышать совсем другое.

– Как все могло зайти так далеко? – вопросила она сумрак и коротко вздохнула. – Скажи ему, я все сделаю. Проведу его в кабинет Фелдина, у меня есть ключ. Правда, там стража. И пусть поклянется, что дело кончится только ссылкой.

– Хорошо.

Фелия вцепилась в руку баронессы, будто висела над краем пропасти.

– Ты ведь меня не оставишь? Пойдешь со мной?

Вот уж чего Кларе хотелось меньше всего…

Глаза Фелии сверкали в сумраке спальни.

– Конечно, милая, – ответила Клара. – Разумеется, пойду.

В курительной комнате мужчины обернулись к баронессе так торопливо, будто к ним вошла повивальная бабка с вестями о новорожденном. Доусон, меривший шагами комнату, замер на месте, Гедер и Джорей оторвались от карт, которыми безуспешно пытались себя занять. Один только жрец был невозмутим, однако Клара подозревала, что спокойствие – принадлежность его жреческого сана. Даже Винсен Коу был здесь же, хоть и держался по обыкновению в тени.

– Она согласна провести лорда Паллиако туда, где хранятся письма, – объявила баронесса. – Если он поклянется, что Симеон не казнит Фелдина, и если с ними пойду я.

– Исключено, – заявил Доусон.

– Она ведь потом струсит, муж мой, ты ее знаешь. Я возьму Винсена, все будет хорошо. Вчетвером…

– Впятером, – вмешался Гедер. – С Басрахипом.

– Я тоже пойду, – заявил Джорей.

– Нет, разумеется, – отрезала Клара. – Фелдин меня терпит, для него я слабая привлекательная женщина. Винсен – слуга. Лорд Паллиако и…

– Басрахип, – подсказал жрец.

– Да, именно. Фелия приходила ради вышивальщика и хочет показать мне образец, поэтому привезла меня к себе домой. По пути мы встретили лорда Паллиако с приятелем, и Фелия пригласила их с нами – хотела послушать рассказы о путешествии на восток. Все совершенно невинно.

– Не вижу, почему бы не найти место и для меня, – настаивал Джорей. – Или Барриата.

– Потому что вы сыновья своего отца, а я всего лишь его жена. Тебе еще много предстоит узнать о роли женщин и их месте в жизни. Итак, я предлагаю поспешить, пока бедняжка Фелия не передумала.

По пути к карете баронесса не переставала восхищаться Фелией – осанкой, манерой держаться, адресованным Доусону чинным кивком. Осеннее солнце уже клонилось к горизонту, и, пока возница петлял по улочкам, Клара тут и там замечала пляшущее на крышах солнечное пламя. Город казался ей непривычно четким, голоса прохожих и скрежет колес – небывало резкими, каменные стены домов – невиданно яркими. Карета обогнала молодого тралгута, толкающего тележку с виноградом, и Клара поймала себя на том, что могла бы с одного взгляда сосчитать все ягоды. Все представало таким