Исправительная академия (Оболенский, том 1 и том 2) - Алекс Хай

И уж, разумеется, никто и помыслить не мог, чтобы жениться на простолюдинке. Нет, конечно, исключения случались, но они лишь подтверждали правило.

— Что ж, становится немного понятнее, — задумчиво произнес я.

— Это не все, — шепнул Игорек. — Правда это или нет, не знаю, но, по слухам, у Глыбы проснулся родовой дар. Он силу унаследовал, понимаешь? А это уже совсем другой разговор…

И правда. Глыба становился все интереснее и интереснее. Бастард-простолюдин, но одаренный. Сколько таких по России-матушке бегало? И как решали столь щепетильный вопрос семьи?

— А что за дар? — спросил я.

Шпигарь пожал плечами.

— Не знаю. Вроде что-то ментальное… Глыба не рассказывает, а выяснять себе дороже. Я знаю только то, что ему запрещено применять этот дар здесь.

Ага. Мне тоже было запрещено, но в исключительном случае никто по голове не настучал. Так что наверняка Глыба пользовался им в своих интересах. Просто аккуратно. Зато становилось понятно, почему этот Василий стал здесь главным. И почему, судя по всему, с ним считались даже воспитатели. Все же княжий сын, да еще и одаренный. Пусть и ублюдок.

— Поговаривают, Глыбу в Извару распорядился определить сам князь — с глаз подальше, — продолжал делиться сплетнями Игорек. — Потому что дар отнять у него невозможно, но парень стал слишком мешать титулованному батюшке. То ли где-то это всплыло, то ли еще что натворил, и это бросило тень на Горчаковых… Но Глыба не растерялся и устроил здесь жизнь по своим правилам. До вашего появления он был здесь единственным воспитанником, обладавшим даром. Может, напрягся, подумав, что под ним трон шатается?

— Я ничей трон шатать не собираюсь, — отозвался я. — У меня здесь несколько иные интересы, знаешь ли. Но за информацию спасибо, весьма познавательно. Пойдем, нас хватятся.

Я хотел было открыть дверь, но Шпигарь дернул меня за рукав.

— Не говори, что я тебе все это рассказал. Глыба не любит этого.

— Расслабься. Я вроде уже дал понять, что никого здесь сдавать не собираюсь.

Мы вышли в длинный коридор. Все уже разошлись на вечернее построение, и мы явно опаздывали. Ну да ладно, отбрехаюсь, если спросят. Игорь повел меня вниз, по внешней лестнице, и мы вышли к одноэтажному зданию, стоявшему отдельно от жилого корпуса. По старой традиции кухни и трапезные старались размещать чуть поодаль, чтобы в случае пожара огонь не перекинулся на остальные постройки.

Едва мы переступили порог шумного зала, меня тут же окликнул Физрук. Игорь словно растворился — ну да я его не винил. Теперь хотя бы было понятно, почему он так его опасался. Дар всегда пугал тех, кто им не обладал. Пугал и вызывал зависть.

Я подошел к Физруку, чтобы отметиться, но тот покосился на стоявший возле дальней стены стол.

— Осторожнее с Каменевым, Оболенский, — предупредил воспитатель. — Меня попросили разрешить вам сегодня поужинать с его отрядом. Проблем быть не должно, но все же.

— Это кто же вас так попросил, что вы разрешили, зная все риски?

Физрук отвел взгляд.

— С вашим появлением многое изменилось, — едва слышно проговорил он. — Порой мне начинает казаться, что мы здесь больше не хозяева.

— А разве раньше этого не было? — я украдкой покосился на него.

— Раньше были другие проблемы. Сейчас их может стать гораздо больше. Идите, Оболенский.

Ну ничего себе раскладик получался. Нет, здесь, в этой Изваре, точно все было перевернуто с ног на голову, несмотря на попытки представить все идиллией. Куда ни копнешь, о разгильдяйство, то «крыша», то интриги и борьба между воспитателями и надзирателями. И все какие-то зашуганные. Ладно, не все, но тем не менее.

МожетЮ все-таки не зря меня Самойлов сюда пропихивал? Снова дети. Только теперь — простолюдины. Но и они, выходит, оказались кому-то нужны. А Глыба, раз уж был здесь «крышей», наверняка мог что-то знать…

Уже знакомый мне бритоголовый долговязый гонец помахал мне рукой и жестом пригласил за прямоугольный стол у стены. Я проследил за его взглядом и увидел полный еды поднос. Надо же, как гостеприимно — позаботились. Даже выяснили, что я прожорлив.

Как назло, они расселись в самом темном углу, и я мог разглядеть лишь силуэты. Ну прямо театральщина. Я направился к ним, ловко лавируя между бродившими с подносами воспитанниками.

— Оболенский, — лаконично представил меня бритоголовый и указал на свободное место. — Присаживайтесь.

Я остался на ногах.

— Кто из вас Каменев?

Сидевший в тени молодой человек поднял голову.

— Я. Василий, как вы уже наверняка знаете. Присаживайтесь, ваше сиятельство, поешьте с нами. Люся старалась, набрала вам побольше мяса.

Я не сразу узнал спасенную девицу, но это точно была она. Просто в момент спасения было не до разглядывания, да и одета и причесана она была иначе. Сейчас девица и правда выглядела как подружка местного, прости господи, «авторитета»: форменный комбез расстегнут так, что демонстрировал глубокое декольте и несколько золотых цепочек, яркий макияж, массивные серьги, даже укладка. Честно говоря, образ всадницы ей шел больше.

— Благодарю.

Я уселся, отметив, что мне выделили место строго напротив Глыбы. И, моему удивлению, он оказался совсем не таким, каким я себе его представлял.

Чуть выше среднего роста, гармонично сложен — было заметно, что он тренировался и поддерживал себя в хорошей форме. Не качок, а именно что естественным образом развил мускулатуру. Возможно, борьбой. Одет Глыба был в изварскую форменную робу, но из-под нее выглядывала белоснежная свежая футболка. На шее орнаментом вилась какая-то татуировка, заползавшая за левое ухо.

Стригся он коротко, под машинную насадку, отчего вид имел ни разу не аристократический, хотя в чертах лица проступала некая утонченность. Только не было ясно, досталась ли она от отца или же от матери, которая наверняка была хороша собой, раз привлекла внимание князя.

Самое удивительное — Глыба носил очки. Небольшие квадратные стеклышки едва заметного зеленоватого оттенка в тонкой золотой оправе. Совсем неуместная деталь, словно ее налепили сверху в последний момент.

Вид он имел довольно суровый, но излучал спокойствие. Взгляд вдумчивый, изучающий. Правда, мне начинало казаться, что это спокойствие могло в любой момент смениться режимом берсерка.

— Что ж, ваше сиятельство, добро пожаловать в Извару, — не улыбаясь и продолжая пристально на меня смотреть, произнес Глыба. — До меня дошли вести, что вы в первый же день своего пребывания успели поднять здесь много шума. О вас начали рассказывать разные небылицы, и я не мог упустить возможности познакомиться со столь яркой личностью.

Он говорил удивительно правильно. Хорошо поставленная речь, прекрасное управление голосом. Да уж, Глыба и правда умел удивлять. В том числе и безупречной вежливостью. Пока что это