Сабатон. Системный приручитель 3 - Алексей Пислегин

Скомандовал:

— Мила за мной, Мурзик — замыкаешь.

Двигаться я старался тихо. Навык старика, плюсом к тому, частично поглощал шум шагов и другие звуки. А вот голоса становились всё ближе.

Да, опять коридор, опять наша цель где-то впереди, за поворотом. Я уже различил, что спорят два взрослых кошака. Они старались тихариться, но не очень успешно. А вот смысла слов я пока толком не улавливал, только какие-то отрывки. «Рыжая, выжить, раб». Последнее, чую — обо мне.

Время от времени мявкал кто-то с голосом мягче. Возможно — кошка. Малышей больше не было слышно, но я уверен: минимум один там есть.

Наконец, мы дошли — кошаки не добрались до лестницы на второй этаж этого крыла, она должна быть дальше. Спрятались в комнате. Что паршиво — проход был занавешен разноцветным полотнищем.

М-да, невидимость здесь не поможет. Тем более, они затихли — будто знали, что мы рядом.

Занавеска вдруг колыхнулась, как от лёгкого порыва ветра. Я шагнул назад, сбросил с плеча секиру — но на нас никто не напал. Я ощутил лишь движение воздуха, а перед глазами на миг дрогнуло.

Чёрт! Не знаю, что они сделали, но с нас сбило невидимость.

Что за навык, интересно?

— Этот мийю знать, что Рыжая быть тут! — раздалось из-за занавески. — Этот мийю хотеть говорить!

— Это быть Хруст, — прошипела Мила. — Жрец. Жрец Чёрная Тень.

Я кивнул.

Ясно, что это нет тот воин, что убил маму Милы. Просто, и про Хруста, и про нового бога мийю — Чёрную Тень — Мила мне рассказывала. Круче жреца тут только вождь, но его где-то нет.

Чует моё сердце — это он забрал из сокровищницы эски и навыки, бросив на смерть свою жену. Куда смылся после — чёрт его знает.

Я взмахнул секирой — и острое лезвие легко разрезало полотнище. Оно упало к моим ногам, открыв вид на комнату. К атаке я был готов. Отпрыгнуть бы не успел, зато мог бы активировать каменную кожу.

Не пришлось.

Мой взгляд встретился со взглядом крупного для мийю котяры. На пол головы выше соплеменников, он был мощнее сложен и имел, вдобавок к этому, внушительное пузо. Сказать бы, что пивное, но у котов другой алкоголь.

В руках он держал внушительный дрын — что-то типа совны. Копьё, но рубящее, с круто изогнутым широким наконечником.

— Раб, — прошипел он. — Этот мийю говорить с Рыжая!

Ублюдок был в комнате не один.

К стене слева в ужасе прижималась кошка. Чуть ниже и тоньше Милы, она явно была подростком. На руках держала котёнка — он отчаянно прижимался к её груди и, похоже, беззвучно плакал. По крайней мере, у него вздрагивали хрупкие маленькие плечики.

Ещё один котёнок — побольше — стоял прямо перед кошкой и решительно закрывал собой её ноги, с яростью глядя на жреца. Смелый, он мне с первого взгляда понравился.

Хруст направлял лезвие совны не на нас — на них.

Справа от него стоял сбежавший воин. У него был ещё один котёнок — его он держал за шиворот, прижимая к горлу острое лезвие системного кинжала. Глаза у малыша — а ему, если на человеческое развитие переносить, вряд ли больше лет пяти — были красные и заплаканные. Но сил сопротивляться и шуметь, похоже, не осталось.

Я сбросил единение с Милой — смысла в нём больше не было.

— Этот мийю убить всех! — мявкнул Хруст истерично. — Пусть Рыжая говорить с этот мийю!

— Уроды, — бросил я, оглядев их. И ведь ждал чего-то такого, а внутри всё равно закипает ярость. — Вы русский-то выучили, черти, или считаете себя слишком умными для такого?

— Рыжая! — рявкнул жрец. — Этот мийю говорить с Рыжая!

Да, он нихрена не понял. Недальновидно для второго мийю в поселении. Он тут религиозная власть, между прочим — а язык потенциального противника не выучил.

А вот воин стрельнул в меня глазами. Ага! Покрутился рядом с маленькими рабами, значит? Система ему русскую прошивку загрузила.

— Вы ошиблись в одном, — хмыкнул я. — Я — Инквизитор.

А они не знают, что Инквизиторы делают с теми, кто угрожает детям.

Пока не знают.

Глава 33

Работа секирой

Я рванул из чехла обрез и выстрелил.

Жрец даже мявкнуть не успел — порция дроби с расстояния в пару метров попросту разнесла ему башку, забрызгав стену позади кровавым содержимым.

Выстрел в крошечном помещении прогремел оглушительно, в нос ударил запах сгоревшего пороха.

Все коты до одного заорали, в ужасе глядя, как заваливается назад тело жреца. Я молча перевёл обрез на воина — он вытаращился на меня, беззвучно разевая рот, и шагнул назад. В его глазах был просто религиозный ужас — и, в общем-то, на это я и рассчитывал.

Добро пожаловать в двадцать первый век, урод.

— Брось кинжал, — рыкнул я. — И отпусти ребёнка. Иначе…

Я молча кивнул на мертвеца на полу. Аргумент максимально доходчивый. Знать, что у меня больше нет ни одного патрона, ублюдку не обязательно. Он и про патроны как концепцию вообще не в курсе. Как и том, что я из обреза и не стал бы в него стрелять, даже если бы мог, чтобы не зацепить заложника. И без того рисковал — котяра мог с перепугу перерезать малышу горло.

Впрочем, риск был минимальный. Я достаточно наблюдал за Милой и Ручейком, и это наблюдение дало дополнительные гарантии, что котёнок останется жив.

Всё таки, от хищников в мийю много — сильно больше, чем в людях. Я заметил, что первая их реакция на неожиданную опасность — замереть. Инстинкт, чтобы не спугнуть добычу, когда подкрадываешься к ней на охоте.

Так же замер и воин,