Вероломный бог - Кэмерон Джонстон

конце концов он съехал чересчур далеко по этому скользкому склону и не сумел опять подняться наверх. Он низко пал, а я отказываюсь падать, как он, – тогда пострадает слишком много невинных.

Я потрогал пальцем расшатанный зуб и вправил его на место, в лунку. Пустяки в сравнении с болью в спине. Потом я откашлялся и сплюнул комок кровавой мокроты.

– Да будут боги мне свидетелями, я не тиран, если для вас это слово означает использование силы для порабощения людей, а не ради самозащиты. Что, по-вашему, мне было делать? Дать скаллгримцам порвать меня на куски? – Я кивнул в сторону Киллиан. – Позволить убить канцлера Киллиан?

Мы молча смотрели друг на друга, архимаг внимательно меня изучал. Божественное семя горячо стучало мне в грудь. Моя рука поползла к нему. Оставалось лишь принять его и вознестись, после этого им придется иметь дело с богом-тираном. Ха, вот бы тогда взглянуть на их лица. Червь магии подталкивал меня забрать силу себе, но я устал от этого мира, от боли и смерти, и не в восторге от вечной жизни. Ну, допустим, я бог, а рядом со мной прячется скользкий мерзавец Визант, и убить его нельзя. Натэр говорил о бесконечном долге, и, несмотря ни на что, я не думаю, что он лгал. Мои отношения с долгом не складывались и в лучшие времена. Нет, быть богом – это не для меня. Моя рука бессильно повисла.

Не успел Крандус ответить, как небо вдруг потемнело. Надвинулась машущая крыльями и хрипло кричащая тьма, и стая корвунов слетела на руины, десятки острых как бритвы когтей и железных клювов оказались между мной и Арканумом. Сил тревожиться не осталось. Я усмехнулся – такая она, моя удача, выжить в схватке с Магаш-Морой и Похитителем жизни лишь для того, чтобы меня насмерть заклевали проклятые птицы. Однако они смотрели не на меня – должно быть, вкус моего мяса пришолся не по нраву, – но хлопали крыльями и злобно каркали в сторону Крандуса.

Я взглянул налево, потом направо и пожал плечами:

– Ну, похоже, не все здесь против меня.

Архимаг пристально смотрел не на меня, а на птиц. Его губы дрогнули в улыбке.

– Похоже, что так.

А я думал, он не из тех, кто придает значение суеверным предзнаменованиям. Он с некоторым сомнением кивнул в сторону птиц:

– Мне кажется, это все проясняет. Согласна, канцлер?

Киллиан обмякла:

– Согласна.

– Тогда законность соблюдена, – сказал Крандус. – Маг Эдрин Бродяга признан невиновным.

Я растерялся. И это все? Предъявлено обвинение в тирании, а эти двое отмели его как пустяк?

Киллиан поймала мой взгляд:

– Закон военного времени, Эдрин. Двух членов Внутреннего круга достаточно для вынесения вердикта, обычно правильного.

Все до единого корвуны города с карканьем взмыли в небо и закружили над нашими головами огромной кричащей стаей. Впервые за всю документированную историю огромные птицы рискнули покинуть стены Сетариса. Сквозь дым они понеслись над портом и заливом, преследуя уцелевшие корабли Скаллгрима с волчьими головами, удирающие обратно в море. Это было не просто убийство – настоящая кровавая резня корвунов. Из окон, с крыш, разрушенных улиц и поваленных стен люди смотрели, как корабли окутывает черная смерть. Когда птицы снова взлетели, на палубах не осталось ничего живого.

Крандус бросил взгляд на останки Магаш-Моры, гору мяса, созданную из тел сотен тысяч горожан, и наконец протянул мне руку. Мгновение я смотрел на него, потом пожал ему руку, плоть к плоти. Он, похоже, больше не боялся прикосновений тирана. Я не ожидал от него такого доверия. Архимаг развернулся и двинулся в трудный и долгий путь к Старому городу, чтобы восстановить власть и порядок. Киллиан торопливо обняла меня, прежде чем тоже уйти, и я подумал, что мои прошлые злодеяния и нанесенные мной обиды теперь прощены. Я так понимаю, что спас этот город. Чего еще можно желать?

Возможно, боги, где бы их ни держали, в конце концов вняли мольбе и заступились за меня. И Арканум не так плох, но наделен чересчур большой властью и изрядно заносчив. Они там иногда забывают, каково это – быть простым человеком, как, впрочем, и я.

Люди уже возвращались в квартал и растерянно смотрели на руины своих домов, так что я решил скрыться, заползти в какую-нибудь нору. Я измучен, разбит, и мне нужно побыть одному. Я свернулся клубком в уголке разрушенного дома и провалился в блаженный сон без сновидений, а рабы меня сторожили.

* * *

Я проснулся в какофонии болей и попробовал, привалившись к стенке, облегчить напряжение в поврежденной спине и ребрах. Я находился недалеко от дымящихся руин «Трона и очага», где всего пару дней назад снимал комнату, а казалось, это было давным-давно. В другой жизни. Обгорелые камни еще хранили тепло после вчерашнего ночного пожара. Туман утра и морось погасили огни поменьше, но в десятках мест по всему Нижнему городу еще поднимались вверх столбы черного дыма.

Я был просто развалиной, изможденный, разбитый и обессилевший. Правая рука зудела – я царапал черные точки, но железные осколки Расчленителя вонзились слишком глубоко, их не вытащить. Каждый вдох отдавался болью, и когда кто-то опустился на землю у стены рядом со мной, я едва нашел силы повернуть голову.

Она умирала, и лицо покрывали струпья. Но улыбка Чарры была прекрасна. Я не смог найти слов, достаточно славных и добрых, чтобы описать свои чувства, – я наконец дома, с ней рядом. Ведь, в сущности, Чарра и была моим домом. Моим домом всегда были люди, не место. Она подавила кашель, а потом стерла с губ кровь платком. Мы сидели молча, глядя на людей, снующих по улицам, растерянных и перемазанных сажей. Одни разгребали руины своих домов, надеясь собрать обломки, хоть что-то от прежней жизни, а другие рыдали, обнимая мертвецов, или, оцепенев от шока, сидели и смотрели вдаль. Некоторые вскрикивали от радости и бежали обнять родных и друзей. Большинство напрасно ожидали возвращения близких, зная, что даже тел, скорее всего, не увидят. Большая часть трупов смешана воедино в вонючей туше Магаш-Моры.

– Не могу найти слов, – сказала Чарра.

Я не ответил, да в этом и не было особого смысла. Я даже не мог встретиться с ее взглядом. Она умрет, и совсем скоро.

Чарра вздохнула:

– Не все в жизни хорошо кончается, Бродяга. Я сделала все возможное, чтобы выкарабкаться, но мой путь подходит к концу. По крайней мере, у меня была Лайла и несколько хороших друзей. Я почти ни о чем не жалею.

Несмотря