Фрилансер. Вольный копейщик - Сергей Анатольевич Кусков

— А как же деньги, перечисленные Канаде? — нахмурился я. — Вмешательство?

— Проверка вас, вашу команду, на вшивость, — не моргнул глазом собеседник.

— Стоимостью четыре и четыре миллиарда? — выкатил я глаза.

— А почему нет? — И был награждён воспитательской улыбкой. — Это всего лишь деньги, Хуан.

Четыре с половиной ярда золотых империалов. Всего лишь деньги. Мелочь. М-да, куда я лезу, на кого бочку качу?

— Канада бы их не вернула, — покачал головой, не зная, какой аргумент привести.

— Да и чёрт с ней, — отмахнулся дедуля. — Мы бы предложили власти выгодное финансирование чего-либо, деньги на что никто никогда не даст, и вы бы отбили их на этом. А сами бы мы забрали эти деньги с гринго иначе, своими способами — и никто б не остался в накладе.

— Разграблением Канады? Даёте им деньги, и тут же идёте грабить?

— Почему нет? Ты забываешь, что репутация чего-то стоит. Ради хорошей репутации люди тратят гораздо больше, чем озвученная сумма, а иногда для этого требуются совсем не деньги. Поверь, ваше желание идти до конца, продемонстрированное нам в нужное время, дало нам куда больше четырёх миллиардов. Получив сигнал от вас, мы сделали определённые действия, определённые вложения в процессы, на которые бы никогда не согласились ранее. И будем вытаскивать эти деньги из континента в куда большем количестве.

— А если мы оказались бы тряпками и не стали бы давить гринго…

— То нет смысла подписываться в атаку континента, — улыбнулся герцог и пожал плечами. — Вы теряете деньги на том переводе, мы не вкладываемся и остаёмся при своих, включается аварийный план примирения с их аристократией, и все бы продолжили работать с Канадой в почти прежнем режиме. Люди с большими деньгами всегда договорятся, как жить дальше, несмотря на бомбёжки и гибель простолюдинов. Это был тест, Хуан. Твой собственный, и твоей команды. Лее я бы не доверился, у неё есть привычка не доделывать начатое, Фрейя очень на неё похожа, у мамы и училась, а этот длинноволосый мальчик из России, её отец, упорен, но над ним должен стоять кто-то с дубинкой — и защищая его, и заставляя работать. Так что всё зависело от тебя. Во внутренней политике ты себя показал, а хватит ли духу давить также на внешнем театре?

— То есть вы хотели от меня жёсткой реакции, на фоне которой подошли бы, поговорили и оказали поддержку в этой атаке на континент. А я взял и переплюнул ожидания, грохнул вашего… Друга. Так, получается?

— Да. — Грустный вздох. — Сантьяго — хорошая семья. И этого милого мальчика, которого ты убивал на сцене театра, я знал с пелёнок — не таким он был и плохим министром финансов, как ты думаешь. Я понял, что заигрался в момент, когда ты устроил судебный процесс, обрубив связь. Но сделать было уже ничего нельзя — ты бы не послушал, поступил по-своему из принципа. Нам нужно было сесть и поговорить по душам чуть-чуть, но ранее, незадолго до этого. Но я опоздал.

Я помнил взгляд бывшего министра. Надменный. Гордый. Повелитель вселенной. Он до последнего не понял, что договорняка не будет, до самой горелки считал, что сейчас, основательно напугав его, я встану и объявлю о помиловании. Или отстранении. Или иной форме отсрочки от казни, которую впоследствии замнут. Но мне не было жалко сеньора, честно. Он своё заслужил, и не важно, что сделал проступок не из злобы, а по сговору крупных национальных инвесторов. Не раскаиваюсь я, и всё тут.

— А после разговаривать стало не о чем, — потянул я.

— Не о чем, — согласился герцог.

— Но, не поговорив, мы не пришли к консенсусу, — продолжил я. — И вы в моих глазах снова «накосячили». И вот я здесь, а ваш дом захвачен.

— Ну, захвачен, дальше что? — Дедуля хитро улыбнулся, поднялся, прошёл к сейфу и достал оттуда… Коньяк и две рюмки. Поставил на стол, разлил, одну протянул мне. — В этом моё преимущество. Я непотопляем. Ты пришёл, побряцал оружием, и так и уйдёшь, в ту же дверь. А моя семья будет работать дальше.

Прошёл назад на своё место, сел.

— Члены вашей семьи, в отличие от Ортег и Рубио, вообще не выглядели испуганными, — произнёс я вслух то, что мучило.

— Вот видишь. — Покровительственная улыбка. — За тебя! И твою победу. — Он пригубил, кисло скривился. — Ты не самый плохой правитель, который возможен в текущей ситуации. И всяко лучше этой милой девочки, юной богини. Она слишком… Зациклена на себе, — сформулировал он то, что мучило и меня.

— А я? Не зациклен… На, скажем так, гипертрофированном чувстве справедливости? — Я тоже пригубил. Коньяк обжёг рот и пищевод, но был приятен — нервы били так сильно, что ощущение горячести немного отвлекло от бури в душе.

— Есть такое, — кивнул дон. — Но ты юн, а юношам присущ максимализм — это объективный закон мироздания. Однако это быстро проходит. И чем выше ты сидишь, тем быстрее.

— Так на чём же мы остановимся, сеньор Сантана? — грустно усмехнулся я, поняв, что проиграл. Я шёл сюда приструнить монстра, злобного дракона, дёргающего за ниточки всех на венерианском Олимпе, а оказалось, что этот монстр куда круче, чем кажется. Куда глубже сидит и куда более живучий. Мне он не по зубам —, не хватит калибра охотничьей винтовки чтобы навредить такому. И Лее он не по зубам. Да и королева Катарина ничего с их кланом сделать не могла. Только королева Джинни одёрнула семью Сантана, ограничив влияние, но ценой Второй Имперской войны и гибели трёх четвёртей личного состава корпуса в её преддверии. Тогда эта семья была ещё более могущественной, ибо являлись «смотрящими» на Венере за проектом от лица службы имперской безопасности и имперских кланов.

— Я думаю, ни на чём не остановимся, — снова пригубил сеньор и пожал плечами. — Ты выйдешь отсюда и продолжишь заниматься своими делами, брать власть в руки. И станешь, как говорят гринго, лордом-протектором. Мы совершенно не против тебя, никаких претензий не имеем, и, как уже говорил, готовы вкладываться в твои проекты в будущем. Мы же будем заниматься своими делами, и можешь верить мне, можешь нет, могу поклясться, могу не класться