Возрождение (Revival) (СИ) - Kimiko

Глава 33

Питер смотрел в собственное отражение. Лицо напротив точно принадлежало ему, но парень не имел над ним никакой власти. Кто-то в зазеркалье корчил мерзкие гримасы, хохотал, шевелил губами, шевелил губами, но слышно его было ужасно плохо, будто через подушку. Отражение дергалось и изгибалась в странных формах, будто вот-вот разорвется, но выживало и снова утыкало в хозяина жуткий взгляд.

Пит видел это много раз. Настолько давно, что почти забыл об этом. Перед ним стоял его лучший собеседник и самый отвратительный товарищ. У него не было имени, не было личного опыта, зато был огромный запас знаний и увлечений. Но главное, что стоит знать о нём — у него прескверный характер.

Главное его увлечение — вредить. Совсем не важно, кому и как: он будет счастлив даже если сможет насолить Риверу. Воткнуть вилку себе в ногу, коснуться рукой разогретой плиты, намеренно чиркнуть ножом по ладони, оставляя за лезвием тонкую кровавую полосу, — все эти поступки Питера были виной его отражения.

Если бы кто-то спросил шатена, когда это началось — он бы не смог ответить. Иногда ему казалось, что они были вместе с рождения. А иногда чудилось, что это нечто выбралось из глубин его сознания совсем недавно и он лелеял надежду, что оно вернётся туда же, но непрошеный гость не спешил возвращаться в родные пенаты.

С самых первых дней знакомства с ним, Питер уяснил для себя одно очень важное правило: никому и ни при каких обстоятельствах не рассказывать об этом. Конечно, он не мог скрыть всего. Не мог скрыть, как одна рука выкручивает другую, оставляя на кистях глубокие синяки и растяжения. Не мог скрыть частых передёргиваний и общей нервозности, но вот навязчивый голос, что сидел глубоко внутри, он игнорировать старался.

Никому не говорить. Люди, как бы они не восхищались психически больными в теории, на деле же очень сторонятся их. Болезнь не может быть эстетикой. Болезнь — это всегда отвратительно и больно. Все, кто узнавал о его маленькой тайне, моментально отдалялись от него на небывалые расстояния, а то и вовсе пропадали из его жизни. Мило, когда ты хорошенький, пусть и странный параноик, который иногда кусает кулак. Страшно, когда ты пытаешься укротить чужую личность внутри себя через физическую боль.

Что-то внутри Ривера беспокойно гудело, словно катушка, наматывающая на себя электричество. В воздухе повисло что-то гнетущее, перебивающее дыхание и набивающее слёзы на глаза. Отражение снова застыло и с его лица сполз оскал.

— Неужели тебе грустно, милый?..

Голос прозвучал так четко, будто их не разделяла толщ стекла.

— Зачем ты пришёл? — обреченно выдавил Питер, стараясь сдержать слёзы. Он был уверен, что переступил через это. Перерос, пережил, он был уверен, что это прошло и больше никогда его не коснётся. Но вот они стояли друг напротив друга.

— Куда важнее, почему она ушла. Правда? — в отражении снова сверкала улыбка. Почти тёплая. Почти добрая. — Сложно, наверное, быть виноватым в смерти единственного друга?

— Я не виноват… — Ривер попытался попятиться, но врезался спиной в невидимую стену. — Я ничего не мог сделать! Я был заперт!

— Она наверняка думала о тебе. Может быть даже звала. Звала, а ты не пришёл.

— Я был заперт, черт возьми!

— Смотрела на своё кольцо и думала о том, как глупо было на тебя рассчитывать. Ненавидела тебя, пока умирала, — отражение становилось всё ближе, будто бы Питер приближался к зеркалу, но он, напротив, старался пробить преграду за собой и скрыться.

— Это неправда! Она любит меня! Она не могла!.. — он был близок к истерике.

— Это ты не смог. Не смог помочь. Не смог утешить. Не смог защитить. Иногда мне даже стыдно, что я именно твоё отражение. Ты так жалок.

— Заткнись, заткнись, заткнись! — шатен заткнул уши ладонями.

— Интересно, что бы она сказала тебе сейчас? Я думаю, что она бы ударила тебя, — продолжал зеркальщик, не обращая внимания на стенания парня.

— Нет… — шатен сполз по стене, опуская голову на колени. — Я не виноват…

— О, и в смерти отца ты тоже не виноват, Питти? — хохотнул его собеседник. — Питер. Питер! Питер, ты слышишь меня?! — его голос расслаивался, будто принадлежал нескольким людям.

— Замолчи… — выдохнул парень, всхлипывая.

— Да твою же мать, Питер! — док с силой ткнул Ривера в бок, от чего тот вскрикнул и вскочил на ноги, ударяясь макушкой о крышу салона. — Ты орал во сне, придурок.

Зеленоглазый потёр ушибленное место и окинул спутников взглядом. Все вопросительно смотрели на него, ожидая объяснений, но он молча осел обратно на сидение, отворачиваясь к окну.

— А перед этим ты несколько раз замирал так, что доку тебе пульс приходилось проверять, — неуверенно вставил Рэд, пытаясь вывести Пита на разговор.

— Я в порядке, — сухо сказал он и снова закрыл глаза, покрепче прижав к груди цепочки.

Дакота кидала взгляды на измученного парня и тяжело вздыхала. Больше всего сейчас ей хотелось узнать, что перенёс Пит и забрать всю его боль себе. Несправедливо, что ответственность несёт она, а страдают — все.

Что могло ему сниться? Предположений было масса и одно хуже другого. Сгорающая дотла Джо, пытки, что он пережил, толпа зомби, что несётся на него, мечтая разорвать и завербовать в свои ряды, Греттен, Софи…

— Это он всегда так спит? — полушепотом спросил Мигель. Мужчина вжался в противоположную от Ривера дверь, смотря на него круглыми глазами.

— Только по вторникам и четвергам, — вздохнул Рэд, снова отворачиваясь к дороге.

— Мать святая дева Мария… — протараторил он, неумело крестясь.

Дакота снова вздохнула, устремляя взгляд на трассу. «В порядке» — точно нельзя сказать ни про кого из них. Что-то глубоко в ней шептало, что они совершили зверскую ошибку. Кого-то забыли. Кого-то оставили. Она точно понимала, что Джайлс бы не выжил при последнем взрыве. Но привкус чьего-то имени вертелся на языке, пытаясь напомнить Сильвер о её ошибке.

Буч тихо поскуливал, пытаясь отыскать запах любимой. Потерпев неудачу, он всхрюкнул и поудобнее устроился на коленях Эрреро.

Рейчел наклонилась к затылку Александера и пустила в него тонкую струю воздуха. Тот дёрнулся и схватился за затылок ладонью, пытаясь его защитить.

— Эй! — он резко обернулся к улыбающейся во все зубы Вудс. — Да что с тобой, мать твою, такое?!

— Я всего лишь веселюсь, — протянула девушка и коснулась тоненьким пальчиком кончика носа Хантера. — Пуньк! — она по-детски рассмеялась.

— Ты что, сбрендила?.. — Александер перехватил её кисть и сильно сжал. — Джо мертва, а ты тут устроила какой-то цирк!

Рейчел засмеялась ещё больше, заставляя всех обернуться на неё.