Имперский колонист - Владимир Кощеев

жизнь с Князевыми меня серьёзно расслабила. С рождения нам доставалось лучшее, что только можно получить. Немудрено, что многие молодые дворяне уверены, что солнце светит миру из их задниц. Нормальные и адекватные, разумеется, тоже имеются в достатке, однако крикливых заметно больше. А потому и создаётся впечатление, что всё сословие — сплошь альтернативно умные. Ну или дебилы, одним словом.

Когда передо мной показалась горячая чашка с кофе «3 в 1», я уже перешёл к борщу. И был вполне доволен едой. Да, не ресторан, так мы и не в Москве, чтобы жаловаться.

Особенный вкус растворимого кофе из пакетика, мыльный и обволакивающий, растёкся во рту, когда дверь в бар открылась, впуская группу дипломатов. Похоже, не я один сообразил перекусить, пока ждём результатов переговоров с Москвой.

Стоило мне отставить посуду и полностью переключиться на дивный напиток, не имеющий в своём составе ни капли кофе, от стола коллег ко мне подсела рыжая сотрудница Министерства иностранных дел. Деловой костюм на ней смотрелся выгодно, волосы были убраны в две косички. Так и не скажешь, что ей уже тридцать два.

— Ярослав Владиславович, разрешите?

— Вы уже сели, — пожал плечами я.

— Хотела всего лишь уточнить, — заговорила она, давая знак официанту, чтобы он и к ней подошёл. — Вы так легко вышли против этих эльфов и сейчас спокойно едите и пьёте. Вас совершенно не смущает убийство нескольких человек?

Я усмехнулся и сделал нарочито громкий глоток.

— А вы что, считаете эльфов людьми, Вера Михайловна? — внимательно глядя в её синие глаза, уточнил я.

Она чуть улыбнулась, будто принимая вызов, но тут же вернула лицу пристойный облик. В корпусе дипломатов Невесёлова играла первую скрипку в сфере культуры. Дни русского языка в посольстве, проведение имперских праздников — всё это находится в её аккуратно постриженных и покрытых лаком ноготочках.

И сейчас Вера Михайловна Невесёлова, кажется, нашла себе небольшое развлечение.

— Они разумны, — чуть опустив веки и поправив косички так, чтобы они легли на грудь, напомнила она.

— Как и демоны у немцев, — фыркнул я. — Но что-то я не припомню, чтобы Берлин спешил наделить обитателей своего портала правами достопочтенных бюргеров.

— Демоны — совершенно иное дело, Ярослав Владиславович.

— Конечно, Вера Михайловна, — сделав последний глоток, легко кивнул я. — Мы ведь говорим о существах, историю которых не знаем, не знаем их культуры. При этом нам на сто процентов известно, что, если бы государь не пригрозил перекрыть поставки зерновых, хрен бы нам, а не посольство. Уж не думаете ли вы, что к нам здесь будут относиться по-доброму?

— Мы же договорились, и мы здесь, — приподняв бровь, сказала она.

Я улыбнулся.

— И как только мы покинули территорию форпоста, нас тут же атаковали, — напомнил я. — Так что здесь нет места для споров. Прежде чем я посчитаю эльфов равными людям, им придётся ещё доказать свою разумность. Вы ведь не станете спорить, что Империя может отказаться от энделиона и жить дальше? А вот Арканору кровь из носу нужна наша продукция. Они знают, что у них есть противники этого союза, но всё равно направили только одного сопровождающего.

— На что вы намекаете? — спросила дипломат.

— Я? Да ни на что не намекаю, — ответил я. — Я говорю прямым текстом: логику другого разумного вида нельзя приравнивать к логике людей. Вы понятия не имеете об их ценностях, а судите так, как будто они прошли все те же стадии развития общества, что и мы. Гуманизм, Вера Михайловна, это не данность, это — человеческий социальный прогресс. И пока общество не дозрело до него, нельзя ждать от аборигенов, что они будут следовать вашим идеям.

— Значит, эльфы для вас — нечто вроде дикарей, к которым вы приплыли со стеклянными бусами, чтобы выкупить их ресурсы? — задала новый уточняющий вопрос она.

— О, поверьте, Вера, — усмехнулся я. — Были бы у меня стеклянные бусы, я бы с большим удовольствием посмотрел, как вы выглядите в них одних.

Мой ответ заставил её улыбнуться и чуть отвести взгляд в сторону. На щеках молодой женщины выступил румянец. Однако она всё же взяла себя в руки.

— Вы пытаетесь сбить меня с толку, Ярослав Владиславович, — заявила она.

— Это вы начали разговор, — пожал плечами я. — Пока что эльфы доказали, что могут оценить свою выгоду и не стесняются браться за оружие, чтобы добыть себе блага нашей цивилизации. Вы ведь понимаете, что, если бы атака ушастых террористов удалась, они бы использовали наше оружие против своих врагов здесь, в Аэлендоре?

На несколько секунд она замолчала, обдумывая мои слова. Я не торопил её, это время я потратил, чтобы махнуть официанту, чтобы повторил мне кофе. Пробовать пыль в пакетиках, которую здесь подают под видом чая, совершенно не хотелось.

— Вы полагаете, что эльфы будут готовы пойти на любое преступление ради того, чтобы заполучить наше оружие? — уточнила Вера Михайловна.

— Конечно, — кивнул я. — Мир вообще держится на силе. Вот есть у Российской Империи самое передовое и мощное оружие в мире — и посмотрите, как прекрасно мы все живём. У нас уже почти век не было больших войн, максимум мелкие пограничные стычки, но где их нет? У эльфов же появление человеческого оружия произведёт эффект первой атомной бомбы. Ни у кого другого такого не будет, а у группы политиков окажется. Вы должны неплохо знать историю, скажите, как скоро вооружённая передовой технологией группа станет диктовать свои правила окружающим?

— Но мы поставляем им технику!

— Мы продаём им продукцию, которую они не смогут повторить сами, — возразил я. — Поэтому они до сих пор закупают наше зерно, а не скопировали и выращивают его сами. Трактора можно приспособить к ведению боя, они крепче и надёжней, чем первые человеческие танки. Но самим их собирать — нет. Именно поэтому здесь стоит этот форпост, чтобы ремонт производился вовремя и недорого. Собственно, ради этого ремонта неповторимой техники никто наших и не атакует за этими стенами. Иначе бы здесь всё по камушку растащили.

— Какой-то у вас слишком негативный взгляд на нашу миссию, — недовольно заметила дипломат.

Официант поставил передо мной новую кружку, старую забрать при этом не забыл. Заодно приволок поднос для моей собеседницы.

— Я предпочитаю быть готовым к худшему, Вера Михайловна, — сделав