Меч любви - Роман Романович

хороший кофе. Я настолько расслабился, что даже кино посмотрел. Но обнаружил, что мои намерения сбавить обороты к реальному сбавлению оборотов не привели.

Что может быть хуже геройства? Только геройство с трудоголизмом.

Самое паршивое, что отдохнуть теперь и не получится.

Кто пытался избавиться от Кима? Явно эти затейники не случайных людей нашли ночью в парке. Что теперь будет с Даурой? За тёмные обряды казнят, а если не сжигают на костре, то приставляют к делу, как специалистов узкого профиля. Что теперь будет со мной? Через сколько дней ждать появления очередного полубога? И что теперь будет с группой, которая часто находится рядом со мной, а значит, всегда под угрозой?

Вопросов было много. Никакой из них мне не нравился. Ещё не нравилось то, что не могу на это забить. Я не собираюсь быть героем, но и бросать на произвол судьбы тех, кто меня к жизни вернул… Как говорят, долг платежом красен.

***

Долги я начал раздавать, как только вернулся в институт. Прекрасно зная расписание подопечных, понимал, что перехватить их как по отдельности, так и всех вместе, труда бы не составило. По-хорошему, не стоило афишировать подарки, но не в том я настроении пребывал, чтобы делать по-хорошему. Сделал как обычно.

Никогда и никому об этом не скажу, но ситуация меня смущала. Смущала как в плане обычного, человеческого смущения, так и в плане подозрительности. Привык я держаться один. А это либо ухудшает деловые отношения, либо меня пытаются убить. А здесь… В том-то и дело, что непонятно. Блохина была настолько чиста внутренне, что действовала бескорыстно. Даура просто получала удовольствие от всего происходящего, что не отменяло того факта, что поступила она по-дружески. С Кимом было проще всего, но его я в расчёт и не брал. Про проклятия я никогда не забывал. Ни любви, ни дружбы. Тогда что происходит? Отвык я от настолько хорошего отношения, что и вызывало обычное смущение. Подозрительность же подсказывала — любовь и дружба могут в моей жизни случиться, чтобы после быть отнятыми.

Если я прав и в этом и заключается задумка, то богам стоит помнить: именно так войны с ними и начинаются.

Но что-то отвлёкся. Первой под раздачу попала Блохина. Она по-прежнему жила в общежитии и, зная нашу пай-девочку стесняшку-умницу, нетрудно догадаться, что на пары она старалась приходить пораньше. Даура же, наоборот, была той ещё соней, пусть и не опаздывала, но, в отличие от подруги, приходила всегда с колтуном на голове и заспанная. Елена же выглядело идеально.

Сегодня у нас была общая лекция, что упрощало дело. Наша компания старалась вместе не показываться, поэтому Елена бросила на меня взгляд, приветливо улыбнулась, но садиться пошла в другую сторону.

— Давид? — дрогнула она, когда я техникой шага сместился и оказался рядом.

— Он самый, во всём своём величии. Прости, Блохина, я долго думал, но так и не придумал, что могу сковать для тебя. Поэтому вот. Ты такое вроде любишь.

— Что это? — уставилась она на связку ключей, которые я бахнул перед ней на парту.

— Ключи.

— Зачем мне ключи?

— Чтобы открывать замок.

— Ты издеваешься?! — возмутилась она.

— Самую малость. Сегодня после пар Кристина с юристом подойдут. Выйдешь, подпишешь бумаги.

— Какие ещё бумаги? — занервничала девушка.

— Те, где отпишешь мне душу! Ха-ха-ха! — зашёлся я театральным смехом профессионального злодея.

— Дурак! — ткнула она меня кулаком в грудь.

— Короче, Блохина, — фыркнул я. — Забирай ключи. Они от квартиры. Как я понял, у тебя пунктик на тему собственного жилья. Это однокомнатная квартира с неплохим ремонтом, рядом с институтом. Хочешь — живи там. Хочешь — продай. Это теперь твоя собственность.

— В смысле, моя? — вытаращилась на меня девушка.

— Ну, Блохина, — закатил я глаза. — Не тупи, а.

— Я тебя сейчас тресну, Эварницкий! Какая ещё квартира?!

— Тише, — хмыкнул я. — А то общественность подумает, что это я своей любовнице жилье подогнал. Зачем пускать ложные слухи, а? — подмигнул я. — После учёбы. Кристина. Юрист. Паспорт не забудь.

— Но почему? — поникла она и спросила как-то растерянно.

— В смысле, почему? Твой страстный поцелуй буквально вернул меня к жизни! Считай это благодарностью!

Пусть мы и встретились до того, как основная толпа в аудитории собралась, на деле это означало, что здесь не триста человек набилось, а всего лишь пятьдесят. Кому уши погреть было. Мою фразу услышали, и мигом шепотки побежали, что мы с Блохиной целовались. Сама девушка залилась краской до самых кончиков ушей и спрятала лицо за ладошками.

— Эй, Блохина, не будь я проклятым, точно бы за такой милашкой приударил. Ладно, приходи в себя, а мне надо Даурой заняться. Чего замерла? — повернулся я к упомянутой ведьмочке, которая пришла со своим традиционным колтуном и подкрадывалась к нам медленно, заодно подслушивая.

В этот раз к привычному колтуну на голове добавился непривычный румянец на щеках — но это от холода, и стаканчик кофе в руках — это тоже от холода, но ещё и от сна.

— Что тут происходит? Опять Ленку соблазняешь? — поинтересовалась девушка.

— Милая, соблазняю я иначе, — улыбнулся я Дауре и приобнял её за талию.

— Покажете, мой господин? — мечтательно спросила она.

— Тьфу ты, — отодвинулся я. — Умеешь ты отшить.

— Но я не отшивала… — удивилась она.

— Тише. Смотри, что есть, — достал я из кольца пространства две спицы. — Дай сюда большие пальцы. Да, вот так. Сейчас будет ай.

Сразу двумя спицами я ткнул каждой в палец. Повернул их так, чтобы кровь сбежала по металлу. Алые капли тут же впиталась в артефакты. Подсветилась тонкая вязь божественного языка. Я перехватил спицы, скрутил их между собой и обернул вокруг запястья Дауры.

— Что это? — спросила она с интересом.

— Спицы.

— Этот дурак никогда на вопросы нормально не отвечает! — буркнула Блохина у меня за спиной.

— Что это за спицы, мой повелитель? — спросила Даура преданно.

— Кхм… — смутился я, не зная, как реагировать на такие заходы.

То ли она меня троллит, то ли серьёзно говорит, и неизвестно, что хуже.

— Спицы, — повторял я. — Великий артефакт. Ты любишь прясть. Они помогут. А ещё они помогут пробить любую защиту, — шепнул я ей на ушко, отчего