Закон ученого - Дмитрий Олегович Силлов

Ученый бросил взгляд на стойку, где лежал артефакт, который должен был стать ключом к блокам воспоминаний репликантов обо всем, что связано со Снайпером… и не только. Академик пошел дальше, заблокировав суперсолдатам, лежащим в автоклавах, избирательные воспоминания об их прошлом. Таким образом, он сдержал слово, данное Снайперу, и заодно решил все возможные проблемы в будущем, связанные с его задумкой. Когда у бойца нет прошлого, он думает только о настоящем.

А в настоящем у этого взвода идеальных убийц будут только приказы Захарова.

И ничего больше.

В стойку с пламенеющим артефактом был вмонтирован небольшой экран, на котором горела надпись «Процесс выборочной блокировки памяти завершен на 97 %».

Захаров улыбнулся. Еще несколько минут – и начнется увлекательнейшее в его жизни шоу. Для начала он даст приказ своему неблагодарному помощнику Кречетову – а точнее, его копии, лишенной воспоминаний о прошлом, – разработать план ликвидации…

Додумать приятную мысль Захаров не успел.

Внезапно что-то громко щелкнуло, потом раздался хлопок – и свет погас. На несколько секунд в лаборатории воцарился непроглядный мрак…

– Что здесь происходит, черт побери?! – взревел ученый. – Где аварийные…

Внезапно включившийся свет резанул по глазам.

Захаров невольно зажмурился.

Лампы, на которые было подано избыточно высокое напряжение, вспыхнули слишком ярко, пара из них даже взорвалась, отчего с потолка на пол лаборатории сыпанул каскад мелких осколков.

– Простите, хозяин, – раздался голос Греты. – Как вы знаете, энергопитание бункера полностью зависит от Чернобыльской АЭС, генерирующей аномальное излучение, которое наши преобразователи трансформируют в обычное электричество…

– Я в курсе, как устроено энергоснабжение бункера! – прорычал Захаров. – Что сейчас случилось?

– Вероятно, это связано с надвигающимся Выбросом, – отозвалась Грета. – На приемники был подан слишком большой объем аномального излучения, и у нас вырубило предохранители. А аварийная подстанция у нас повреждена еще во время атаки военных сталкеров, и я не успела ее восстановить…

– Плохо, Грета, очень плохо, – раздраженно бросил академик. – Что с репликантами?

– С ними все отлично, хозяин, можете не беспокоиться, – доложила Грета. – Мне удалось вновь запустить все процессы, и мои датчики показывают, что за столь короткий период никаких необратимых изменений в тканях репликантов не произошло. Через семь минут тридцать две секунды все запущенные процессы должны благополучно завершиться.

– Ну хоть тут слава Зоне, – облегченно выдохнул Захаров. – И разберись поскорее с аварийной подстанцией.

– Конечно, хозяин, – отозвалась Грета.

* * *

Гостиничные номера в кабаке Бесконечного располагались на втором этаже и были вполне приличными – по меркам Зоны, конечно. В клетушке три на два метра вполне себе уместились облезлая и продавленная армейская кровать, крохотный самодельный стол, сколоченный из досок, стул советского производства и ведро с крышкой, предназначенное для естественных надобностей. И даже пожелтевшая от времени проверочная газета на столе лежала, которой я воспользовался по назначению: свернул в трубочку, поджег и провел ею под кроватью.

Хлопков от такой проверки получилось всего-то два или три. И правда терпимый номер, клопов в кровати оказалось немного – бывали случаи, когда в некоторых местных «гостиницах» они лопались от пламени с частотой пулеметной очереди.

Делать было решительно нечего, потому я подпер ручку двери спинкой стула, для надежности поставив на нее пару патронов: если кто-то попытается по-тихому открыть дверь и проникнуть в комнатушку, патроны попадают на пол, и я от их стука точно проснусь.

В общем, улегся я на матрац, провонявший кислым сталкерским потом, положил рядом с собой трофейный автомат, направив его стволом на дверь, и провалился в сон, который на сытый желудок и есть самое настоящее счастье для такого бродяги, как я…

…И приснился мне сон.

На удивление хороший, ибо в Зоне обычно снится всякая дрянь, тяжелая и мрачная, как облака, нависшие над зараженной землей.

Снилась мне Виктория.

Вика.

Девушка, которую я случайно спас на Большой земле и с которой у меня потом закрутился короткий, но запоминающийся роман[7]. Вот идет она навстречу мне по широкому зеленому лугу в том самом бежевом плаще, что был надет на ней в нашу первую встречу, а на лице ее играет самая милая на свете улыбка. Причем я понимал, что это всего лишь сон, что мозг сейчас просто показывает мне кино, которое я на самом деле хотел бы видеть наяву. Но даже во сне я помнил, что нам с Викторией никогда не быть вместе – слишком огромная пропасть разделяет нас. Однако это не мешало мне получать удовольствие от просмотра мечты, которой никогда не суждено сбыться.

Вика подошла, посмотрела мне в глаза. Ее ладонь коснулась моей щеки…

– Мне плохо без тебя, Иван, – тихо проговорила она. – Почему ты ушел тогда?

Я молчал, вдыхая запах ее волос и очень боясь, что волшебный сон сейчас прервется.

Я искренне хотел ответить, но не мог – потому что не знал ответа.

Все оправдания сейчас выглядели бы жалкими, глупыми и ненужными, потому я просто стоял и смотрел на девушку, которую потерял по собственной глупости. Что говорить, мы, конечно, могли бы сейчас быть вместе, если б я тогда не придумал себе кучу причин для того, чтобы расстаться. И теперь у нее своя жизнь, а я сплю в вонючем клоповнике и вижу сон о счастье, которое оттолкнул от себя собственными руками…

Внезапно алая тень набежала на лицо Виктории, окрасила в багряное ее светлые волосы и плащ, проявив темно-красный росчерк на нем, который в день нашей первой встречи оставила моя кровь, брызнувшая из раны.

Я поднял голову.

Выброс…

Он навис над нашими головами, грозя вот-вот ударить сверху, уничтожить нас с Викой…

Я хотел броситься к ней, закрыть своим телом! Но она вдруг стала отдаляться от меня, сама становясь бесплотной тенью, и лишь последний ее шепот звенел в моих ушах:

– Сбереги себя… Не ходи туда, куда собрался… Иначе я больше никогда тебя не увижу…

Я хотел было крикнуть ей вслед то, что так и не решился сказать тогда наяву, но грохот Выброса заглушил мои не сказанные слова, заодно выдернув меня из сна, похожего на артефакт Зоны с двойными свойствами – вначале теплого и радостного, но потом тревожного и гнетущего…

В дверь стучали, упавшие патроны валялись на полу, ветхий стул, подпиравший облезлую ручку, готов был вот-вот развалиться от столь неделикатного воздействия на его спинку.

– Да встаю я, встаю, – недовольно прорычал я, хотя, по-хорошему, надо было бы поблагодарить стучавшего, избавившего меня от тяжелого сновидения.

В дверь, разумеется, ломился нетерпеливый Циркач.

Судя по синим кругам под глазами, парень всю ночь не спал, маялся переживаниями.

Это он, конечно, зря.

В походе к озеру Куписта усталость возьмет свое – хотя, может, на энтузиазме молодости парень и продержится.

– Извини, Снайпер, что разбудил, но ты сам сказал, что с рассветом выдвигаемся.

Я с сомнением посмотрел в крохотное окно, темное, как кишечник ктулху, – разве что над лесом розовело нечто, похожее на первые лучи солнца. А может, просто в ночи горело что-то, в Зоне подобное случается сплошь и рядом.

– Завтрак готов, как ты и заказывал, – быстро проговорил Циркач.

– Аргумент, – зевнул я, с трудом подавив желание послать юного сталкера на хрен и завалиться досыпать.

Но, с другой стороны, если тебя разбудили и уже пожрать приготовили, то тянуть резину смысла особого