Фурия Первого консула - Джим Батчер

Примусе Алера говорила так, словно только вчера с ним беседовала. И силы своей она ни разу еще не проявила, однако Тави предпочитал держаться с ней вежливо и любезно, не дожидаясь проявлений.

Алера смотрела на него, подняв брови:

– Повторим упражнение?

Со стоном поднявшись, Тави смахнул с одежды мелкий мягкий снежок. Пол был засыпан им едва ли не по колено. Алера сказала, что добавила снега, чтоб у Тави было больше шансов выжить при обучении.

– Дай передохнуть, – взмолился Тави. – Летать – дело трудное.

– Напротив, летать очень просто, – с веселой улыбкой возразила Алера. – Труднее пережить приземление.

Тави почти сразу потушил горящий обидой взгляд. Вздохнув, он прикрыл глаза и сосредоточился на воздушной магии.

Правда, в воздухе пещеры не было основательных, солидных фурий вроде ветрогривов или служившего графине Кальдеронской Цирруса, и все же фурий было полно. Каждая в отдельности – крошка, почти бессильная мошкара, но, собранные воедино волей и властью заклинателя воздуха, они приобретали огромную силу – гора, составленная из песчинок.

Собирать их в достаточном для полета количестве было скучновато. Тави представил фурий в виде солнечных зайчиков, роем светлячков мельтешащих в воздухе. Затем он вообразил легкое как пух дыхание ветра, одну за другой, потом по две и по три направлявшее к нему фурий, пока вокруг не собралась целая туча. В первый раз он собирал фурий добрых полчаса. С тех пор время сократилось до трех минут, но над этим предстояло еще работать и работать.

Определить готовность было легко. Сам воздух вокруг него мельтешил, гладил и ласкал кожу. Открыв глаза, Тави призвал фурий в свои мысли и собрал их в ветряной поток, который завихрился, раскрутился и мягко поднял его над заснеженным полом. Когда подошвы зависли в двух футах над полом, он остановился и сосредоточенно насупился.

– Хорошо, – сдержанно похвалила Алера. – Теперь измени направление – и не забудь ветряной щит.

Кивнув, он изменил направление воздушного потока, заставил его толкать себя в спину и снизу, медленно продвигая через пещеру. Для этого требовалась немыслимая сосредоточенность, и все же Тави попытался разделить сознание на два слоя, удерживая ветряной поток и в то же время создавая перед собой щит из уплотненного воздуха.

На мгновение ему показалось – все получится, он уже начал наращивать силу, ускорять полет. Но через считаные секунды сосредоточенность ослабела, ветряные фурии разлетелись как пух одуванчика, и он рухнул вниз – прямо в пруд.

От ледяной полузамерзшей воды перехватило дыхание. Он судорожно барахтался, пока не вспомнил, что тут нужна не сила, а ум. Тогда он дотянулся до водяных фурий, собрал их к себе, уложившись в неполную четверть минуты, – водяная магия была ему привычнее – и приказал вытолкнуть себя из воды на заснеженный пол. Жестокая пронзительная боль в заледеневшем теле не унялась и тогда, и Тави замер, дрожа.

– Продолжаешь совершенствоваться, – сверху вниз взглянула на него Алера. Ее не смущало, что он едва не превратился в ледышку. – Строго говоря.

– Н-н-е мног-го ж-же от т-теб-бя п-пом-мощи, – выдавил Тави.

– Действительно, – согласилась Алера и, оправив на себе платье как обычную одежду, опустилась рядом с ним на колени. – Постарайся меня понять, юный Гай. Возможно, наружностью я напоминаю тебя, но я не из плоти и крови. Мои чувства – в отношении многих вещей – иные.

Тави пытался сосредоточить в теле жар огненных фурий, но их осталось так мало, что греться пришлось бы долго – если бы вообще удалось. Проще было бы с открытым огнем, да где его взять?

– К-каких, наприм-м-мер?

– Например, относительно вероятности твоей смерти, – объяснила она. – Если ты сейчас замерзнешь насмерть, меня это не особенно взволнует.

Тави решил, что лучше бы ему сосредоточиться на магии огня.

– П-п-почему?

Она с улыбкой смахнула с его лба прядь волос. Волосы захрустели, на ресницы просыпались ледяные крошки.

– Всё умирает, юный Гай, – сказала она. Взгляд ее на миг стал далеким. Алера вздохнула. – Всё. А я стара – так стара, что тебе и не вообразить.

– С-с-колько тебе?

– Тебе не на что опереться для исчисления моего возраста, – ответила она. – Разум у тебя необыкновенно способный, но даже ты едва ли сумеешь вообразить миллион предметов, а тем более миллион лет. Я, Октавиан, видела тысячи миллионов лет. За этот срок возникают и гибнут океаны. Пустыни становятся зелеными полями. Горы истираются в пыль, превращаясь в равнины, а из огня рождаются новые горы. Сама земля течет как вода, по ней гуляют, сталкиваются огромные складки, звезды вращаются и меняют рисунок созвездий. – Она улыбнулась. – В этом великом танце, алеранец, жизнь твоего рода лишь неизмеримо малое мгновение.

Тави все сильней била дрожь. «Это хорошо, – решил он. – Значит, к мышцам приливает больше крови. Понемногу они отогреваются». Он продолжал заниматься огненными фуриями.

– За этот срок, – продолжила Алера, – я видела смерть множества вещей. Возникали и уходили целые виды живых существ – как искры от костра. Пойми, юный Гай. Я не желаю тебе зла. Но каждая отдельная жизнь, честно говоря, так мало значит. Мне трудно было бы отличить твою от другой.

– Если т-так, – проговорил Тави, – почем-му ты здесь со мной?

Она послала ему горестную улыбку:

– Быть может, я уступила прихоти?

– А может, ты сказала мне не в-всю прав-вду.

Она засмеялась – смех звучал так тепло, что в груди у Тави встрепенулось сердце и расслабились сведенные мускулы.

– Умница. Ум – одна из привлекательных черт твоего рода. – Она помолчала, задумчиво хмурясь. – Никто и никогда не говорил со мной, – сказала она наконец. – Пока не появились вы. – Алера улыбнулась. – Может быть, мне приятно ваше общество.

В животе у Тави разрасталось тепло – огненные фурии наконец расшевелились. Теперь нужна только осторожность – не перестараться бы. Как он ни продрог, обжечь себе нутро будет ничуть не приятнее.

– А ес-сли я умру, ты с кем буд-дешь разговаривать?

– Придется поискать, но, думаю, я найду себе кого-нибудь другого.

Дрожь наконец-то – вдруг! – отпустила его. Тави медленно сел, пальцами расчесал мокрые волосы. Пальцы еще плохо гнулись. С волос сыпались кусочки льда. Он поторопил огненных фурий.

– Вроде Аквитейна Аттиса? – предположил он.

– Вполне вероятно, – кивнула она. – Что ни говори, он гораздо больше, чем ты, похож на твоего предшественника. Кстати, он, как я понимаю, зовется теперь Гай Аквитейн Аттис. Не ручаюсь, что мне понятен процесс такого изменения личности.

Тави скривился:

– Личности он не менял. Это он других заставляет думать о нем по-новому.

Алера покачала головой:

– Загадочные создания. Непросто управлять даже собственными мыслями, а чужими тем более.

Тави улыбнулся, не разжимая