Трудоустройство - Вадим Александрович Оришин

— Наконец-то могу познакомиться почти со всеми дорогими членами большого и дружного семейства, — широким жестом рук, будто пытаясь обнять всех и сразу, приветствовал Иван, а затем глубоко поклонился. — Иван Бобров, ваш дальний нелюбимый родственник.

У молодёжи было заметно некоторое удивление и нечто сродни культурному шоку. Само поведение Ивана не было чем-то прям из ряда вон выходящим, между собой, подальше от глаз старшего поколения, молодые дворяне вытворяли и не такое, но вести себя так при «Матушке», никто себе позволить не мог.

— Иван, — женщина сделала два шага вперёд, оказавшись на самой вершине лестницы.

Она была почтенной дамой лет пятидесяти на вид, лет тридцати по физической форме и лет семидесяти по факту. Анна была сильным практиком, так что годы не ударили по её осанке и фигуре, хотя старость на коже и лице отразилась. Старомодное платье полнило бёдра, шляпка не скрывала седину, а веер в правой руке, сложенный и вздрагивающий, выбивался из общей картины слишком яркими красками рисунка.

— Анна Алексеевна, — кивнул Иван, продолжая улыбаться.

Чтобы пронять его, требовалось нечто несоизмеримо большее. Наличие в голове связи с существом из других миров вообще вселяло изрядную уверенность в и без того несклонного тушеваться молодого мужчину. Свои внутренние комплексы Иван преодолел, когда размазывал Митсуя по дорогам Сеула.

— Я глубоко разочарована твоим поведением, Иван. Ты не представился по приезде, сбежал в город, как какой-то мальчишка, и для чего? Азартные игры и выпивка? Соглашаясь принять тебя в качестве гостя, я надеялась, что ты отнесёшься с пониманием к традициям семьи твоей матери…

На этом моменте лицо мужчины чуть изменилось, едва заметно ожесточилось, будто затаённый хищник прорывался наружу.

— Члены рода Бабищевых не посещают подобных заведений. Не носят такую одежду. Не пьют алкоголь в середине дня в компании незнакомцев, а молодые люди не пьют вовсе без специального на то разрешения. Если бы не просьба Княжны Несвитской, я бы выставила тебя за ворота и навсегда вычеркнула твою фамилию из семейного древа.

Всё это Иван выслушал, сохраняя улыбку.

— Но данное слово заставляет меня смириться с подобным. Впредь я требую от тебя подобающего поведения, что не опорочит наш древний род.

Анна Алексеевна замолчала.

— Вы закончили? — уточнил Иван.

Формулировка женщине не понравилась.

— Silentium videtur confessio, приму молчание в знак согласия, — продолжил Бобров. — Отвечу по всем пунктам. Не люблю жаловаться, но здесь прямо ситуация обязывает. По словам всё той же Княжны Ольги подразумевалось, что меня встретят на вокзале. И Ольга не даст соврать — встретил. Таксист. Неоплаченный. Который и доставил меня до ворот поместья. Ворот, которые не открылись, пока к ним не пришла сия юная леди, — Иван указал на барышню, что провела его внутрь. — Именно она привела меня в поместье. Где слугам в прямом смысле приказали меня игнорировать. Сей неизвестный мне господин, — указание на домоправителя, — остановил меня как раз на пути к вам, Анна Алексеевна, и сказал, что вас не велено беспокоить. Отвёл в комнату, что не открывали, наверное, месяц. Никто не готовил комнату к проживанию, это сделал я сам. А когда пошёл на кухню с целью пообедать, то услышал от некого старшего слуги следующее. Цитирую: «Меня не предупреждали на ваш счёт. На вас не приготовлено. В Южаково, ближайшем городке в пяти километрах отсюда, есть забегаловки, способные удовлетворить ваши вкусы».

Домоправитель сохранял достоинство, сквозь которое прорывалась некоторое скрытое злорадство. Ему казалось, что он всё сделал правильно. А вот Матушка медленно бледнела лицом, потому что уже поняла, к чему ведёт Иван.

— Не верите мне — у него была камера, наверняка всё записано. Так что в Южаково я отправился исключительно по предложению ваших же слуг. И здесь два варианта. Либо вы сами приказали именно таким способом продемонстрировать гостеприимство семьи Бабищевых, либо кто-то из слуг расценивает себя вправе решать, как относиться к гостям в вашем доме, и ваше мнение по этому поводу его не интересует. Что из этого хуже — решайте сами. Касательно уважения к традициям семьи моей матери, Анна Алексеевна, посмею себе напомнить вам содержание письма, пришедшего нам по случаю её смерти. Там было три слова, Анна Алексеевна. Останки не возвращать. И сегодня я с чистой совестью отвечу вам. Как же хорошо, что я Бобров, а не Бабищев, все ваши традиции и нравы меня не касаются совершенно. А ещё я знаю, что маму уже стёрли с семейного древа. Ещё в тот момент, когда отец получил разрешение меня воспитывать. Меня в это древо никто и никогда не думал заносить. Поэтому угроза… смехотворна.

Он хлопнул в ладоши.

— Так что предлагаю на этом разойтись. Я заберу свои вещи и навсегда исчезну из жизни рода Бабищевых. Мне не нужно ничего, ни деньги, ни контакты. Вообще ничего. Даже такси вызывать не надо, мой новый знакомый подбросит меня до города. И я даже не буду никому рассказывать о вашем гостеприимстве.

Несколько долгих секунд Анна Алексеевна переваривала слова Ивана.

— Такой же, как и отец. Сегодня ты покинешь этот дом и никогда не переступишь более его порога, — объявила своё решение Матушка и, развернувшись, скрывались внутри. За ней потянулись и остальные.

Иван удовлетворённо кивнул, обернувшись к Петру.

— Подождёшь?

— Конечно! — пообещал тот.

Выделенную ему комнату Иван нашёл без посторонней помощи, однако там его ждала давешняя молодая барышня, чьё имя он всё ещё не знал.

— Сударыня, — кивнул он леди, но на этом планировал закончить общение.

— Не спеши. Давай сходим к матушке, ты извинишься и…

— Зачем? — искренне удивился Иван.

Девушка на секунду опешила.

— Чтобы она позволила тебе остаться, — объяснила она.

— Повторюсь: зачем?

Барышня немного растерялась.

— Чтобы не ехать на ночь глядя искать непонятно какое жильё. Если ты планировал остановиться у Пьера, то…

— Нет, не планировал, — отрицательно покачал головой Бобров. — Сниму квартиру и поживу там. Я не собираюсь надолго задерживаться в Москве.

Девушка искренне недоумевала.

— Но… Снимешь? Сейчас в лучшем случае можно найти квартиру для каких-нибудь… Я не знаю… Никаких слуг… И…

Иван рассмеялся.

— Какая ты восхитительно беспомощная. Мне вполне удовлетворит любая квартира. Отсутствие слуг меня нисколько не стеснит.

Девушка немного разозлилась на беспомощную, но тут же продолжила:

— Но как же семья? Ты останешься совсем один.

— Слушай… — Иван поморщился. — Как тебя, кстати, зовут?

— Екатерина, — ответила она.

— Слушая, Катя…

— Екатерина! — настояла девушка. — Катьки — дворовые девки из прислуги.

Иван лишь снова хмыкнул:

— Вот в этом вы всё. Восхитительное самомнение. — Иван пожал плечами.