Предел Спасения - Дэн Абнетт

— Одну каждый день, или когда вы чувствуете себя взволнованным. Это улучшит вашу силу духа или поможет вам ясно мыслить. Приходите ко мне, когда вам будет нужно еще.

— Спасибо вам, доктор, — сказал Бленнер. — Теперь слушайте. Я не хочу, чтобы это...

— Я могу заверить вас, что то, что только что было между нами, останется в тайне.

— Спасибо вам.

— И последнее, комиссар. Если вы, на самом деле, хотите укрепить себя, вы должны делать то, что я собираюсь сделать.

— Да? — сказал Бленнер.

— Молитва и почитание, комиссар. Я стал регулярно посещать часовню. Я думаю, что это позволяет мне жить дольше, чем любые лекарства. Присматривайте за душой, и она отблагодарит человека, построенного вокруг себя.

Береговые службы обычно проводились в лагерной часовне, но во время Импровизированной Ярмарки экклезиархи раздавали благословения на открытом воздухе.

Аятани Цвейл только начинал свое утреннее обращение, когда появился Дорден. Цвейл стоял на ящики из-под боеприпасов, с кодексом в руке, с двумя молодыми мальчиками из лагерной свиты, стоящими по обе стороны от него с раскачивающимися кадилами. Они выглядели скучающими, но он заплатил им за это. Он выбрал место в конце одного из палаточных рядов, и уже собралась толпа. Дорден встал на ее краю.

— Святая, Святая Саббат, создала эти миры, — сказал Цвейл. — Она создала эти миры своей милостью, чтобы мы жили на них, и вот поэтому мы сражаемся, чтобы освободить их. Она присматривает за нами, знаете ли. Когда мы работаем и сражаемся и спим и едим. Она даже присматривает за нами, когда мы одни, что приводит в замешательство, я знаю, хотя и обнадеживающе. Где был я?

Проповеди старого священника были определенно нетрадиционными. Когда он закончил, он пошел через расходящуюся толпу, чтобы найти Дордена.

— Я всегда счастлив каждое утро видеть тебя в моей пастве, — сказал он, беря руки Дордена.

— Потому что я доказательство того, что еще одна душа прекратит существование?

— Нет, просто я рад, что ты не умер во сне. У меня был сон.

— У тебя есть...

— Прошлой ночью. С красивыми юными дамами в нем. Очень смущающий. Затем у меня был еще один сон. Святая приходила ко мне.

— Разве? — спросил Дорден.

— Нет, она была занята чем-то еще, поэтому она прислала собаку. Собака сказала, аятани, сказала она, тебе нужно молиться и делать хорошие дела. Твое дело убедиться, что Дорден переживет тебя.

— Ясно.

— Разве я уже говорил тебе это раньше?

— Да, на прошлой неделе.

— Ах, я должен подобрать новый материал. Может быть, притчу. Притчи хороши. Когда-то у меня была одна, очень пошлая и очень короткая.

— Ты, на самом деле, не знаешь, что такое притча, так ведь?

— Это так очевидно?

— Отец, приходить к тебе каждый день, чтобы помолиться, делает мне хорошо. Я это знаю. Мне было даровано больше жизни, чем у меня были причины надеяться.

Цвейл взял его под руку, и они начали идти вдоль суматошного ряда, два старых человека вместе. Мальчики с кадилами пошли за ними.

— Я собираюсь присматривать за тобой, — сказал Цвейл. — Я. Это единственно правильно. Я вроде бы привел тебя у этой ужасной ситуации. Если бы я не поменял образцы крови, это мог бы быть я с раком.

— Отец, для тебя медицина так же не слишком сильная область знаний, так ведь?

— Яйца. Я знаю, что я имею в виду. Я собираюсь присматривать за тобой. Конечно, забирание тебя на войну, возможно, не самый лучший план в таком случае.

— Мне всегда нравились Импровизированные Ярмарки, — сказал Дорден. — В них великий дух. Великое предвкушение.

— Я подумываю сделать татуировку. Лицо беати. Ваш парень, Лесп, он делает чернила, так ведь?

— Да.

— Хорошо. Беати. Украшенная облаками.

— Где вы собираетесь сделать ее?

— Здесь, на Меназоид Сигме, — сказал Цвейл. — Оу, разве он не выглядит сейчас волнующе опрятным!

Они пересекли дорогу рядовому Весу Маггсу. Маггс был одет в полную униформу и выглядел совсем не в своей тарелке.

— Не подкалывайте меня, отец, — сказал он. — Я ненавижу приукрашиваться.

Униформа была настолько темно-синей, что была почти черной, с серебряными галунами и инсигниями, включая старую эмблему 81-го. Был красный кушак, серебряные аксельбанты и, на левой стороне груди, официальная медаль Белладона: белладонский цветок, с его стилизованных ярко-красных лепестков стекала единственная капля крови, как слеза.

— Для чего это все? — спросил Дорден.

— Я – часть почетной гвардии, — сказал Маггс. — Для пополнения. Я не понимаю, почему они выбрали меня. Я не принимаю участия в церемониях.

— Какого пополнения? — спросил Дорден.

— Белладонского, — сказал Маггс.

— Не заставляй их ждать, — сказал Цвейл.

— Это правда? — спросил Дорден.

— Что правда, доктор? — спросил Маггс, возясь с ремешком фуражки.

— Насчет Вайлдера?

— Так я слышал, — отозвался Маггс, когда поспешил прочь.

— Ты опоздал, — сказал Майор Баскевиль, когда Маггс подбежал.

— Простите, сэр.

— Займи свое место.

Две полных роты собрались на посадочной окраине в униформе. Знамена хлопали на ветру. Здесь были Белладонский цветок и Танитский герб. Корабль только что приземлился.

— Приготовиться, — сказал Баскевиль, пока шел, чтобы присоединиться к другим офицерам. Рота D была его, а F принадлежала Ферди Колосиму. Обе роты встали по стойке смирно. Колосим кивнул, когда Баскевиль приблизился.

— Хороший день для нас, — сказал Колосим. — Новая рота. Белладонская рота. Да, сэр. Именно то подкрепление, в котором нуждается этот полк.

— Разумеется, этому полку нужно подкрепление, — сказал Баскевиль. — Но