Александр Шакилов - Ядерные ангелы

Ознакомительный фрагмент

Заур посмотрел на Глоссера.

Тот пожал плечами:

– В тот состоянии, в котором она была, возможны галлюцинации.

Палач провел искусственной ладонью по черепу. Дешевый пластик протеза неприятно попахивал.

– У твоего друга тоже нет руки. Кстати, мурчик, а что случилось с твоим протезом? У тебя ведь другой был? Я же вижу, цвет другой.

Он заставил себя улыбнуться рыжеволосому чуду, источнику неиссякаемого оптимизма, живущему вопреки всему и вся:

– Ничего страшного. Бандитская пуля.

…А потом Танюшку увезли на операцию.

Выйдя из больницы, Заур остановился в густой, как деготь, тени дерева, в десятке метров от ближайшего фонаря. Надо привести в порядок сумбур в лысой башке, многое обдумать… Окончательно стемнело, мерцанье Млечного Пути завязло в тучах, затянувших небо.

Ворота открылись. На территорию, подпрыгивая на ухабах, заехал грузовик-автозак. На борту его художник-маляр нарисовал волка, разлегшегося то ли на табурете, то ли на троне, над которым светила полная луна. Аналогично были маркированы все автозаки, принадлежащие работорговцу Ильясу. И потому, когда из кабины на асфальт спрыгнул именно Ильяс, – седые волосы, широкие плечи – Заур не удивился. Удивительно было другое – зачем сюда, в больницу, приехала спецмашина?

– Здравствуйте, дорогой. – К Ильясу подошел усатый сторож. – Сколько еще сегодня ходок?

В ответ работорговец неопределенно покачал головой.

Ни один, ни второй Заура, похоже, не видели.

Из приемного покоя вышли двое санитаров. Один обычный какой-то, без особых примет, а вот второй – негр-здоровяк. Белая униформа на нем смотрелась так же уместно, как подвенечное платье на бойцовском псе. Кивнув работорговцу, санитары открыли будку автозака и выволокли из него отчаянно сопротивляющегося мужчину. Руки его были скованы за спиной.

Сторож панибратски хлопнул Ильяса по плечу:

– Много у тебя машин? На весь город хватит?

Ильяс оттолкнул сторожа:

– Держи рот на замке! Несешь какой-то бред.

Усатый прошипел что-то в ответ, палач не расслышал что. Работорговец примирительно ответил ему, мол, чего ты, земляк, одно дело делаем.

Заур вышел из тени:

– Ильяс? Вот уж кого не ожидал тут увидеть, так это тебя.

Лицо сторожа исказила злобная гримаса.

Да и работорговец не обрадовался встрече. Он растерялся и занервничал. Туда-сюда завертел головой, высматривая, кто тут еще притаился. Ильяс – честный работорговец с безупречной репутацией. Иначе Заур решил бы, что он замешан в богопротивных делишках.

– Привез на лечение раба. – Ильяс делано хохотнул. – Бывший бухгалтер. А не надо было воровать у босса, тогда б и грыжи не заимел. Плохой совсем человек: ругается, дерется, сбежать хотел. Пришлось сковать и в рот кляп засунуть.

Приемлемое объяснение. Вот только усач-сторож сторож зачем-то кивнул негру, больше похожему на борца-тяжеловеса, чем на медработника, а тот посмотрел на Ильяса. Работорговец же едва заметно мотнул седой головой, будто что-то запрещая.

И все же негр повел плечами – так разминаются перед схваткой на татами.

– Сам справишься? – спросил он у напарника.

Тот молча потащил брыкающегося бухгалтера к двери приемного покоя.

Глядя чуть в сторону, «борец» шагнул к Зауру. Ладонь Ильяса безуспешно мазнула по мускулистому плечу, словно он хотел задержать негра.

Опустив голову, тот избегал смотреть палачу в глаза, которые, как известно, зеркало души. Но и без всяких зеркал Заур чуял его агрессию. В осанке негра, манере двигаться угадывались повадки рукопашника со стажем.

– Тому, кто помогает людям, не пристало людям вредить. – Голова раскалывалась, но Заур с детства умел не замечать боль. Ведь боли нет, ее придумали слабаки и грешники, чтобы оправдывать свои поражения и преступления. Так говорил Учитель, и палач с ним безоговорочно согласен.

Руки сами опустились в карманы плаща, поближе к «микробикам».

Рабочий планшет завибрировал, следом раздалась песенка «На танцующих утят быть похожими хотят, быть похожими хотят не зря, не зря!»[11] Хельга поставила этот рингтон на свои звонки. Губы палача раздвинулись в улыбке, заставив сократиться атрофированные мимические мышцы. В последний раз он улыбался, когда еще живы были родители. Вместо того чтобы выхватить «микро-узи», он нащупал планшет.

Заур отвлекся всего на миг.

Расслабиться – значит дать противнику фору. Это недопустимо. И непрофессионально. И непозволительно даже стажеру без Знака, не то что опытному палачу, узаконившему столько грешников, что хватит на целое кладбище. Достаточно доли секунды, чтобы свернуть человеку – в данном случае палачу – шею. Длинные, мясистые, как колбаски для барбекю, пальцы впиваются в горло – рывок и…

Покачнувшись, Заур едва не упал.

– Простите! – Негр слегка задел его плечом, едва не сбив с ног, и рявкнул сторожу: – Митрич, хватит уже лясы точить! Отпускай поставщика! У нас сегодня дурдом по травме! Пять экипажей на вызове, скоро прикатят, а ты тут с товарищем препираешься! Работать надо!

Митрич – так звали усатого – потопал обратно на пост.

Потянув на себя жалко скрипнувшую дверь, негр-санитар скрылся в приемном покое.

Палач поднес планшет к уху. Из динамиков полилась трескотня Хельги.

Махнув Ильясу на прощание, продолжая слушать голос любимой, Заур подошел к «воле» и обычным стальным ключом открыл дверцу. Эту машину собрали в Запорожье еще до того, как автозаводы повадились оснащать свою продукцию определителями генотипа владельца.

От сильного удара в бок Заур едва не выронил планшет.

Его, лучшего палача Киева, буквально втолкнули в салон.

– Держи руки на виду, – услышал он. – Подальше от карманов плаща.

Глава 3

Автозак

То и дело сдавали нервы.

Ну сколько ждать, а?! Два ряда по обе стороны второстепенной – мертво, без движения! И кулаком по клаксону, кулаком.

Светофор мерцал зеленым четверть часа кряду. И столько же у бордюра – в шаге от «зебры» – стоял мужчина в куртке, скроенной на манер борцовского кимоно, но с карманами и капюшоном, низко натянутым на лицо. Куртка ладно сидела на двух метрах костей, перевитых мышцами. Только правый рукав был высоко подвернут. То, что наполняло рукав раньше, осталось на Окинаве, потеряно в бою, о чем мужчина вспоминать не любил, а забыть не мог. В плечо без продолжения впивалась когтями хищная птица, – вроде сокол, а может, ястреб – но если инвалид-ветеран и чувствовал боль, то никак это не выказывал. В зеленом мерцанье на когтях птицы вспыхивали отполированные стальные наконечники.

Отчаянно воя и моргая проблесковым маячком на крыше, к перекрестку подобрался микроавтобус «скорой помощи». Красные кресты на белых бортах увидеть можно за километр невооруженным взглядом. И все же уступить дорогу никто не спешил. Матерясь, водитель швырнул «скорую» вправо, на тротуар, а оттуда – на главную, заставив понервничать дамочку за рулем алого кабриолета и всех, кто за ней ехал. Утопив педаль тормоза в пол, они дружно выдохнули. Наверное, пассажир в салоне «скорой» при смерти, раз водила так спешит – до массивных чугунных ворот больницы от перекреста всего-то ничего.

Взмахнув крыльями, с плеча однорукого сорвалась птица и, обогнав «скорую», упорхнула в темноту. Фонари вдоль дороги горели через один, территория больницы освещалась и того хуже.

Оставшись один, мужчина на перекрестке и пальцем не пошевелил – манекен, реклама модного прикида из Ниппона. Человека в нем выдавали лишь трепет ноздрей и веки, размазывающие по роговицам слезную жидкость.

Вернувшись вскоре, птица уселась обратно на плечо.

Двухметровый великан вздрогнул всем телом, захрипел и пошатнулся, но все-таки устоял.

И вновь стал манекеном с минимумом степеней свободы.

Его единственная рука нырнула под куртку, достала коммуникатор. Экран засветился. Палец уткнулся в пиктограмму – конверт, на полпути из которого замерла стрелка. Коммуникатор завибрировал, приятный женский голос сообщил: «Сообщение отправлено всем адресатам».

– Пишите мелким почерком, господа, – прошелестел-проскрежетал великан так, будто его голосовые связки приржавели к гортани.

Адресная рассылка ушла на имейлы далеко не самых последних людей Киева – не банкиров, даже не депутатов, но силовиков. «Хочу сообщить о похищении вашего человека…» – так начинался текст.

Спустя пару секунд на экране коммуникатора возникло ответное сообщение, отправитель которого вопрошал, что за шутки, и обещал найти хакера и сурово покарать. Больше спам никого не заинтересовал. А больше никто и не нужен был. Остальные адреса понадобились для подстраховки. Мужчина провел пальцем по пиктограмме отбоя связи. Красная трубка моргнула, экран погас.

К перекрестку подошли женщина и мальчик лет пяти. Остановились, не сообразив еще, что светофор не работает. Мальчик с интересом взглянул на мужчину и, дернув мамашу за юбку, громко обратил ее внимание:

Конец ознакомительного фрагмента