Евгений Филенко - Вектор атаки

Ознакомительный фрагмент

– Т’гард Аттамунтиарн, военный атташе Черной Руки в халифате Рагуррааханаш, вернулся в расположение миссии мрачный и одновременно восторженный, – с артистическими интонациями вещал гранд-адмирал, удобно расположившись в единственном кресле. – На расспросы сослуживцев отвечать отказался. Но вечером того же дня, ввиду употребления небывалой для него дозы горячительного, сделался несколько более обычного словоохотлив и сообщил, что во время своего вояжа имел фантастическую встречу с собственной мечтой. От развития темы, впрочем, уклонился. Еще чуть позднее, во время амурного свидания с некой высокородной янтайрн, каковая по счастливому стечению обстоятельств оказалась нашим штатным информатором, обмолвился в том смысле, что видел живого, полного сил и вполне юного на вид келументари из рода Тиллантарн. – Вьюргахихх пересказывал содержимое розового конверта наизусть, хотя продолжал держать его под ладонью даже невскрытым. – Покуда упомянутый информатор составлял послание в мой офис, келументари благополучно достиг пределов Эхайнора и не таясь объявился в космопорте Анаптинувики… Благодарение Стихии Стихий, что наделила крупицей ума капитан-командора, вашего начальника: он верно интерпретировал полученную от компетентных служб космопорта информацию и стал действовать в полном соответствии с особым распоряжением Директора Бюро военно-космической разведки за номером… Впрочем, воображаю, как этот олух потешался над содержанием сего авторитетного документа!

Мичман Нунгатау побагровел. Вероятно, так и обстояло дело, и он в той потехе принимал живейшее участие.

– Так вот, мичман, – сказал гранд-адмирал зловещим шепотом. – В наш безмятежный и радостный мир пришел келументари. Если вам рассказывали милые сказочки о творимых этими выродками чудесах, то сказки эти – ложь. Если вас пугали на сон грядущий страшными историями об их запредельных злодеяниях, то это – ложь. Ибо ничего милого и доброго в келументари изначально нет, а несомое ими зло во сто крат ужаснее всех ночных кошмаров. Келументари молод, полон сил и амбиций. Но я должен остановить его прежде, чем его амбиции обретут реальные очертания, и я его остановлю. А вы, мичман, мне поможете.

– В-верный слуга…

– И когда все закончится нашей победой, я обрету покой, а вы – титул, родовое имя и подлинную честь эхайна. Т’гард Нунгатау – звучит недурно, не так ли?

Мичман закрыл глаза и мечтательно улыбнулся.

– Да, янрирр гранд-адмирал, – промолвил он внезапно выровнявшимся голосом. – Звучит просто потрясающе.

– Значит, мы с вами сработаемся. Верно, вы не знали, что за пределами этого офиса вас ждала расстрельная команда. Ну, это мы так ее называем, на деле же никто стрелять в вас не намеревался, ликвидация имела бы место бесшумно и нечувствительно… Таковы правила. Но я решил, что вы еще способны прекрасно послужить Эхайнору. Цените это и помните, кто подарил вам жизнь. И это не последний из моих подарков, ибо я щедр с теми, кто мне полезен.

Нунгатау совершил трудное глотательное движение. Мысль о том, что у него только что хотели отнять жизнь, но вместо этого вернули обратно – и даже с прибытком! – поразила его своей новизной до самых печенок.

«А я? Что со мной?!» – потерянно гадал контр-адмирал Каннорк, поникший и всеми забытый.

– Что я должен сделать для моего гранд-адмирала? – прорычал мичман Нунгатау, на глазах набирая значительности.

– Возвращайтесь на Анаптинувику. Я дам вам в подчинение своих людей… Найдите мне этого келументари. Ведь вы следопыт? Пройдите по следам от космопорта до его логова. И приведите мне его живым. Невредимым – не требую… Учтите, мичман: вы не единственный, кто займется поисками. Вполне возможно, что его и след простыл с Анаптинувики. Но я на вас надеюсь. Что-то вещует мне, что в этой гонке нужно ставить на новичка. – Гранд-адмирал покопался в нагрудном кармане кителя с искроблещущим шитьем, извлек оттуда плоский керамический медальон на металлической цепи и толкнул его пальцем по столешице в направлении мичмана. – Вот, возьмите, и ежели вознамеритесь утерять, то исключительно сразу после собственной башки. Как это у вас, на кнакабуме… вдогонец по тибрязу.

Нунгатау сграбастал медальон со всевозможным проворством, словно это была его бессмертная душа. «Церрег», личный знак гранд-адмирала, поднимавший любые шлагбаумы и открывавший самые невообразимые врата, и сам – маленькие овальные врата в умопомрачительное будущее.

– Да, янрирр гранд-адмирал. Я не подведу. Вдогонец по тибрязу.

– Еще бы! – усмехнулся Вьюргахихх. – Еще бы вы вякнули что-то иное. Я бы сам вас порвал прямо тут… А теперь отправляйтесь в Административный дивизион, в замок Кебарн. Испытание не для слабодушных натур… ну да вы, я уверен, справитесь. Отыщете в Персоналиуме квартирмейстера Рамиакту – кстати, ваш сородич-кхэри… он введет вас в курс дела и снабдит необходимыми полномочиями. И помните: теперь у вас один хозяин – я. – Выдержав паузу, добавил: – Ах, да: еще Стихия Стихий… но высшими силами вы не настолько востребованы, как о себе мните.

Игры разумов

– Какими предпочтете первую партию? – спросил Дирк Оберт соперника.

– Не знаю, понимаете ли вы это или нет, но ваша манера начинать игру с унижения моего достоинства эхайна и воина… – проворчал капитан Ктелларн, впрочем – без особого раздражения.

– Что мешает вам использовать против меня то же оружие?

– Я не настолько хорошо владею вашим языком, чтобы уметь вывести вас из равновесия. Порой складывается впечатление, что вас вообще ничто в этой жизни не волнует.

– Отчего же… Волнует, и многое. Например, оставили ли вы дома свой скерн и где прячете хоксаг…

Усмехаясь, капитан извлек из-за сапога тонкий черный стек с витой рукоятью и небольшим утолщением на конце.

– Видите, я кладу его на подоконник, – сказал он. – У вас ведь не возникнет вредных иллюзий, будто вы способны им завладеть?

– Я даже не знаю, что потом с ним делать, – пожал плечами Оберт. – Могу пораниться.

– Вы правы, в обращении с этой игрушкой необходим навык. Я знавал офицеров, которые в серьезном подпитии либо по накурке пускали хоксаг в дело и сами же оставались без пальцев или чего поважнее…

Оберт подровнял пешечный строй, щелчком смахнул невидимую пушинку с кельтского крестика на шапочке белого короля.

– Итак, янрирр?

– Белыми, черт возьми!

Усмехаясь, Оберт перевернул доску черными фигурами к себе.

– Ваш ход, капитан.

Ктелларн расстегнул воротник мундира, сдвинул брови, беззвучно пошевелил губами (иногда Оберту думалось, что эхайн относится к игре, как к некому мистическому акту, и перед тем, как двинуть вперед королевскую пешку, молитвой призывает на помощь добрых духов своего народа… хотя Руссо, который лучше других разбирался в эхайнской культуре, утверждал, что в наиболее распространенной мировой религии эхайнов нет ни добрых духов, ни злых, а в качестве божественных сущностей выступают объективированные аллегории Десяти Стихий, и постоянно путался в их перечислении) и принялся, как обычно, разыгрывать испанскую партию.

– Любопытно, почему вы избрали меня для оттачивания своего гроссмейстерского мастерства, – сказал Оберт. – В поселке есть куда более сильные игроки. Тот же Леклерк. Или Руссо. Последний даже участвовал в каких-то региональных чемпионатах.

– Да, я знаю, – ответил Ктелларн. – Леклерк молчит во время игры и все время потеет. Как будто боится одновременно и проиграть, и выиграть. Кому интересен партнер, который только сопит и потеет? А этот ваш Руссо мурлычет под нос какие-то отвратительные песенки и рассказывает несмешные анекдоты. И вдобавок выигрывает. Выигрывает всегда, с предопределенностью смены времени суток. Однажды он играл со мной, стоя спиной к доске и любуясь закатом. И даже когда я, сгорая от стыда, украл с доски одну из его ладей, он все равно выиграл, потому что ему не нужны были две ладьи. Ему вообще не нужна половина фигур, чтобы поставить мне мат. Хорошо, что к нему я приходил без скерна, без хоксага, только что не без штанов… Это было не только унизительно, а и оскорбительно. Любого эхайна за такое бесчинство я давно призвал бы на Суд справедливости и силы и порезал бы на ремни. Или он меня… Но поступать так с вами бессмысленно. Вы не в состоянии защитить свою честь смертью обидчика.

– Вы же знаете: мы не убиваем себе подобных.

– Вы вообще никого не убиваете. Даже животных. Если речь не идет о шахматной игре. Может быть, в играх вы компенсируете свой недостаток агрессии в реальной жизни!

– Разве моя игра так уж агрессивна?

– Ваша – нет. Вы умеете брать верх, не унижая соперника. Насчет Руссо можно поспорить… Нет, я не хочу с ним играть. Кому интересен партнер, который всегда выигрывает?

– Но ведь я тоже всегда выигрываю, – заметил Оберт.