Вперед в СССР! - Михаил Ежов

уют, душевное родство, близость… И всё это было необъяснимо. Мама расплакалась, мы с Олей начали её утешать. Потом строили планы на будущее, и каждый верил, что все эти трудности можно пережить.

— Ты ведь вернёшься, Влад, правда? — спросила на прощанье сестра. В её глазах блестели слёзы. — Обещай, что не пропадёшь! Мы ведь только…

Она не договорила, но я отлично понял, что девочка имела в виду: её брат совсем недавно стал прежним, как ни парадоксально это звучит, учитывая, что я как раз им и не был.

— Мы с мамой тебя очень любим! — прошептала Оля, и по её щекам покатились слёзы.

От их вида мне стиснуло сердце. Я крепко обнял сестру.

— Не бойся! Конечно, со мной ничего не случится. И никуда я не денусь. Это всего лишь командировка.

Если успею всё сделать за две недели или раньше. Пока надежда на это невелика, но надо постараться.

— Береги себя, Владик, — всхлипнула мать, погладив меня по руке. — Мы тебя будем очень ждать!

Из посёлка я уезжал со смешанными чувствами.

Гнетущее одиночество, которое преследовало меня в последние годы жизни в старом мире, начало растворяться. Появились важные дела, некие цели и люди, которые меня любят. Пусть я до конца и не разобрался в собственных переживаниях, но я не могу их подвести. Хотя бы потому, что на меня рассчитывают.

А ещё в моей жизни появилась страна.

Та страна, которую я всегда любил, но и немножко другая.

Хотя кого я обманываю? Новый СССР с его менгирами, одарёнными, Великими Родами и бессмертным вождём напрочь выносит мозг!

Мы отправились в управление КГБ, где работал подполковник Кривошеев. Следовало пройти инструктаж, подписать документы о неразглашении (как будто и без них не ясно, что о том, чем мне предстояло заняться в ближайшие дни, никому рассказывать нельзя; но бюрократия, видимо, неистребима) и получить пропуск, без которого на секретный объект меня не пустят даже в сопровождении непосредственного руководителя.

Подполковник встретил нас в кабинете. Когда мы вошли, он рассматривал висевшую на стене карту, где были отмечены зоны менгиров. Вид у него был задумчивый.

— Входите-входите, — кивнул он, повернувшись в нашу сторону. — Рад видеть вас в добром здравии, товарищ Громов. Мне доложили о ваших приключениях. Не думал, что с вами возникнет столько проблем… Ну, да ладно. Нам не привыкать. Работа такая. Осложнения — её часть. Как сами?

— Спасибо, товарищ подполковник, в порядке, — ответил я. — Не жалуюсь. Мне главное, чтобы моя семья была в безопасности.

— Да, прикрытые тылы — наше всё. Без этого никак. Лучше бы, конечно, вы сиротой были… Но это так, к слову. Личные привязанности часто приносят боль, но что есть, то есть. Итак, вам пора отправляться. Вижу, вы уже с вещами. Это хорошо. Задание понятно?

— В общих чертах, товарищ подполковник, — честно ответил я. — Вступить в телепатическую связь с представителем иного мира. Постараться выяснить, зачем он и ему подобные к нам лезут.

Кривошеев кивнул. Впрочем, без особого энтузиазма.

— Да, попробуйте, — сказал он. — Если получится… Ну, не будем заранее загадывать. Примета плохая. Садитесь, товарищи.

Мы с Соколовой заняли места перед столом, за которым устроился подполковник.

— Собственно, вы всё верно сказали, — проговорил он, глядя на меня. — Добавить особо нечего. Особь явно враждебная, а это означает, что пробраться в её сознание — дело государственной важности. Вопрос национальной безопасности, если угодно. И на вас возлагаются определённые надежды. Будет здорово, если вы их оправдаете. На объект отправится и Виктор Викторович. Он на месте будет курировать вашу деятельность. Надеюсь, способности, о которых мне докладывали, у вас, действительно, имеются. Хватит ли их для выполнения задания… Ну, это покажет время. Давайте не будем попусту сотрясать воздух и займёмся оформлением бумаг. Вот документ, который следует подписать. Это обязательство о неразглашении.

Он протянул мне распечатку. Пробежав её глазами, я поставил в нижнем правом углу свой автограф.

— Хорошо, — кивнул Кривошеев. — А это пропуск. Не потеряйте.

Он вручил мне пластиковый прямоугольник, на котором была напечатана моя фотография. Рядом с ней значились имя, отчество и фамилия.

— Товарищ Соколова с вами не поедет, — сказал подполковник. — Надеюсь, справитесь без неё. Отчитываться будете перед Виктором Викторовичем, а он — передо мной. Полагаю, субординация ясна?

— Так точно, товарищ Кривошеев.

— На этом всё. Желаю удачи.

Он кивнул Соколовой, и она тут же встала. Я тоже поднялся.

— Майор вас проводит, — обронил подполковник.

Выйдя из кабинета, мы отправились через здание КГБ на крышу. Там дожидался штатный вертолёт, возле которого стоял, переминаясь с ноги на ногу, Козлов.

— Наконец-то! — воскликнул он, едва завидев нас. — Я уж думал, что-то сорвалось.

— Всё в порядке, — ответила девушка. — Передаю товарища Громова в ваше распоряжение.

— Да-да… Очень хорошо. Бумаги в порядке? Пропуск вам выдали?

Я молча продемонстрировал пластиковый прямоугольник.

— Отлично, — обрадовался Козлов. — Значит, можем выдвигаться. Забирайтесь же!

И он первым полез в вертолёт.

— До свидания, майор, — сказал я Соколовой, обернувшись. — Надеюсь, скоро увидимся.

— Взаимно, — кивнула она, почему-то глядя в сторону. — Постарайтесь не подвести… Родину.

— Сделаю всё, что в моих силах, — ответил я совершенно искренне.

— Ну же! — нетерпеливо крикнул из вертушки Козлов. — Чего вы ждёте⁈ Летать боитесь, что ли? Так это ненадолго.

Что он имел в виду, стало ясно спустя несколько минут, когда машина поднялась в воздух, сделала разворот и устремилась на северо-восток. Едва фигурка майора Соколовой пропала из виду, в воздухе перед нами образовался портал. Он начал быстро расти, пока не стал достаточно большим, чтобы вертолёт мог в него поместиться. Ещё немного, и машина влетела в межпространственную червоточину.

Ну, вот я и отправился в одну из святая святых Советского Союза и вообще — этого мира! Куда большинству людей ход заказан.

Вертолёт летел через сверкающий тоннель, унося меня от семьи, академии и тех, кто жаждал меня поймать или убить.

Кстати, о последних…

Надо бы проведать киллера, которому я поставил психометку. Она, конечно, ещё не вошла в силу, но кое-что передавать уже способна.

Прикрыв глаза, я сосредоточился и вскоре прикоснулся к чужому разуму. Постарался «прислушаться» к его эмоциональному фону.

Убийца был раздражён. Ему не