Приказано поступать по совести - Сергей Елисеев

Кто-то захочет сказатьЧто я выполнил свой долгИ только мама будет знатьЧто по другому я не мог!

Мне не страшно остаться в боюВрагом окруженнымГде стою там и падуНо останусь непобежденным!

Даже если небо накрыло огнёмВыбор мой сделан - я остаюсь!И пусть в обойме последний патронЯ умираю но не сдаюсь!

Будет ярким новый рассветИ подует свободы ветерМеня больше нетНо подвиг мой вечен...

И по силам сделать одномуЧто казалось невозможнымИ будет страшно узнать врагуЧто нас таких - миллионы!

Даже если небо накрыло огнёмВыбор мой сделан - я остаюсьИ пусть в обойме последний патронЯ умираю но не сдаюсь...

Внутри меня воцарилась душевная пустота. Я потерял лучшего друга, бывшего Человеком с большой буквы. Этот несчастный клочок бумаги, оставленный им, хранит в себе историю о том, как маленькие люди совершили великий подвиг. Подвиг, который, сложись всё иначе, мог бы войти в историю.

***

Мы сидели на крыше высотного здания. Отсюда открывался чудесный обзор на родной и горячо любимый город. Хотел бы я ещё хоть разок взглянуть на такой Кишинёв, каким он был до войны. Зелёный, полный жизни и почти, что бесконечный, стоящий под голубым небосводом и обрамлённый лучами солнца.

Мне было больно видеть его таким, каким он был сейчас. Чёрный дым заволок небо, лучи восходящего солнца с трудом пробивали себе путь к земле. На улицах и главных дорогах шли нескончаемые бои за жизнь, но силы дьявола раз за разом одерживали победу.

Шанса на спасение нет. Высота захвачена американцами. Там, внизу, в луже собственной крови лежит расстрелянный Вадик, а рядом с ним обезображенный взрывом труп Егора.

Парни...На что же вам такая участь? Вы были лучшими, таких, как вы, нет больше нигде! Мы много где согрешили. Но когда смерть предстала перед вами, вы заглянули ей прямо в глаза и встретили её с достоинством.

Они пожертвовали собой, чтобы мы с Полиной смогли увести детей. Тем не менее, мы всё равно оказались в тупике. С крыши уходить было некуда, а враг уже шёл за нами.

Я ещё раз взглянул на пылающий город. Город, где под свинцовым дождём шёл бой между истиной и самим человеческим злом. Там, далеко, прямо сейчас бригада отца, не считаясь с потерями, удерживает аэропорт.

Я взглянул на Полину. Она тихо плакала, прижимая к себе троих детишек, чьих родителей убили те мрази, что пришли в наш дом с войной. Кто бы мог подумать, что девушка, изначально представшая передо мной беспринципной эгоисткой, на деле будучи разбитой и заблудшей душой, вновь научится заботиться и любить? Кто бы мог подумать, что весь этот кошмар станет началом её пути к искуплению?

- Пора заканчивать, Андрей, - едва слышно сквозь слёзы прошептала Полина, - ты же понимаешь, что никто не придёт? Никто нам не поможет...

- Да... - обречённо согласился я.

- Тогда закончи наши мучения... - пролепетала она, кивнув на пистолет в моей руке.

- А как же дети? - возразил я, а в горле у меня встал ком.

- Они не пощадят никого. Пусть лучше так, чем в лапах этих гиен!

Вот и подходит к концу наша история. Мы совершили много ошибок, у каждого из нас были свои скелеты в шкафу. Каждый взял на душу грех. Но я всегда шёл туда, куда меня вела совесть и ни за что не сворачивал с пути. Я поступал так, как должен был. У меня был приказ. Приказ поступать по совести. И я его выполнил. Жаль, что всё кончается столь плачевно.

Прощай, Папа. Прощайте, парни. Простите меня. Простите меня за то, что не смог ничего изменить. Простите за то, что не смог оправдать ваших ожиданий. Надеюсь, что мы с вами ещё встретимся на небесах. И мама будет там...

Я приставил ствол к затылку младшей из девочек. Она вздрогнула, но Полина лишь сильнее прижала её к себе.

- Не вини себя, - сквозь слёзы улыбнулась она, - ты сделал всё правильно. Ты был прав с самого начала. И прости меня...за всё. Я ни разу не говорила тебе об этом, но...я люблю тебя. И любила с самого начала.

У меня по щеке потекла слеза. Я был готов разреветься.

Но я услышал их шаги. Их голоса. Либо сейчас, либо никогда. Я почти нажал на спусковой крючок.

Но вдруг что-то произошло. Шаги стихли, голоса стали громче, но в них отчётливо читалась паника и недоумение. Неожиданно включилась рация:

- Они тут! Всем позывным: бросайте оружие и отступайте на запад! Повторяю...

Я словно вернулся обратно в реальность. С востока доносился рёв моторов и лопастей. Я лихорадочно обернулся.

По пригородной магистрали, в сторону восточного въезда в Кишинёв, двигалась, вздымая в воздух клубы пыли, колонна бронетехники. Десяток МТЛБ, два