Жека - Arladaar

войдём, встанем, а ты через подвал пройдешь, там ещё одна лестница будет. Для врачей запасная. По ней поднимешься, и на втором этаже будет вход в реанимацию. Эта дверь как запасной выход, поэтому она никогда не закрыта. Про эту дорогу мало кто знает, только самые прошареные больные. Они туда курить выходят.

— А ты откуда знаешь?

— У меня батя там лежал. Грыжу вырезали. Я там все входы-выходы знаю, братан. И сегодня я по твоему, чё делал с утра? Ездили с Кротом, всё там проверил. Всё как раньше. Проходи в больницу кто хочешь.

— Вечером пойдём? — Жека налил чаю и неспеша закурил. — Мутить, так ближе к вечеру.

— Не, совсем вечером паливно, — не согласился Славян. — Народу вечером меньше, щас то там и с передачками все тащатся, народу левого дофига ещё. Вечером будет меньше, и уже запалить могут. Щас конечно, и врачей там много. Но я думаю лучше времени нет чем часов 5. Врачи домой собираются, только дежурные остаются. Но левый народ ещё ходит. Посещение больных и передачки до 6.

Жека посмотрел на часы— времени ещё порядком. Есть когда посидеть, в шахматы поиграть. Ближе к 5 стал одевать Славянову спецуру. А она на размер меньше оказалась. Кое-как налезла.

—Это чё такое? — возмущался Жека. — Я в ней как подстрелыш. Не, вы чё, угараете?

— Нормально всё. Где я тебе твоего размера возьму? — возмутился Славян. — Какая была у меня, такую и дал. Как от сердца оторвал! А ты всё возбухаешь! Я на заводе в ней работал! Под станы прокатные лазил! В мазуте по колено! А ты!!!

Крот и Митяй заржали, не в силах уже сдержаться, следом рассмеялся и Жека.

— Да ну вас... Оболтусы. Хватит языком чесать! Погнали!

Рядом был ЖЭК, поэтому вид молодого рабочего с сумкой инструментов ни у кого не вызвал подозрения. Разве что садился он в девятку в окружении дюжих парней, да и то, кто знает — вдруг где-то трубу прорвало. Обычное дело.

Поехали шустро. Остановились не доезжая больницы, метров за 300.

— На втором этаже заглянешь в стекло на двери — у палаты посреди коридора мусор сидит. Мы когда с Митяем возню затеем в вестибюле, Крот крикнет, что мол где милиция, милицию вызовите! Мусор сорвётся вниз бежать, тогда и заходи. Ну всё, Жека, иди. Мы чуть попозже.

Жека вышел из машины, оглянулся, и почапал к больнице. Народ на улицах ещё был. И порядком. Но внимание никто не обратил — мало ли сантехников ходит зимой устранять неработающие батареи.

Больница громадная, построена в конце 50-х, и ещё имела признаки гигантизма, присущего той эпохе. Но страшная. По виду как будто пережила бомбардировку. Похоже, ремонт с эпохи вождя народов толком и не делали. Корпуса отдельно, между ними крытые переходы. Жеке нужен был хирургический корпус, как раз за административным. С обратной стороны хирургического корпуса и находился тот черный вход, про который говорил Славян. Были наверняка и другие подобные входы, в больницу привозят продукты, медикаменты, и массу других вещей, всё это надо как-то затаскивать, да и санитарки с медсёстрами постоянно бегали туда-сюда. Проходной двор.

Нашёл этот вход быстро. Большая скрипучая дверь без крыльца, за ней небольшая площадка, справа спуск в подвал с надписью «Раздевалка». Прямо проход в вестибюль, куда спускались ходячие больные за передачами. С обратной стороны здания как раз напротив, был главный вход в хирургический корпус — в вестибюль, из которого вела дверь в санпропускник, где две санитарки принимали передачи, и зорко следили, чтобы проходящие в больницу имели вторую обувь, и разделись в раздевалке.

В больницу пройти можно только по назначению лечащего врача из районной поликлиники, если требовалась консультация местного доктора, или процедура, которую в поликлинике не делают. Так что в целом по больнице туда-сюда много народу шаталось, и кто пришел, куда, и зачем, выяснить сразу было совершенно невозможно. Тем более, что санитарка на входе всегда можно было сунуть трешку и пройти без проблем. На сантехника вообще было всем плевать.

Жека спустился в подвал, откуда сразу пахнуло теплом и затхлость. Раздевалка находилась сразу у лестницы, но он миновал её, и пошел дальше, по коридору. По бокам надписи на дверях «Санитарная техника», «Завхоз», «Грязный Инструмент». Через метров 50 справа виднелась ещё одна дверь, большая, и уже со стеклами. За ней наверх вела лестница. Открыв дверь, Жека прислушался — вроде всё тихо. Стал подниматься. На первом этаже точно такая же большая дверь со стеклами, а над ней белая эмалированная табличка «Отделение кардиологии». Не то. Стал подниматься выше. На втором этаже над дверью табличка «Отделение реанимации и интенсивной терапии»

Чуть заглянул в стекло, а там больничный коридор, крашеный унылой зелёной краской до половины, скамейки, обитые дермантином. И точно — на одной лавке сидит и дремлет мусор в шинельке. Ушанка рядом на лавочке. И тут раздалась какая-то возня внизу. Крики, ругань...

— Милиция! Срочно вызовите милицию!

Крот заорал! Потом послышались возмущенные женские голоса. Мусор вскочил, засуетился, думая бежать - не бежать. Потом всё таки решил вкупиться, и побежал в вестибюль. Жека открыл дверь и вошёл в отделение реанимации. В нём абсолютная тишина, слышно как в палатах медицинские приборы пикают, отмеряя ритм сердца.

Жека пошёл как человек, которому нечего бояться. В отделении вдалеке сидела медсестра на посту, и что-то писала, но она не обратила ни малейшего внимания на сантехника. Жека свободно прошел в нужную палату, сразу же узнал того, кто лежал под капельницей, и с трубками искусственной вентиляцией лёгких. Видел его в машине, которую расстрелял, на заднем сиденье. В него попало несколько пуль, и казался дохлым, но поди ж ты... Выжил. Ещё и откачают... Жека быстро подошёл к лежащему, сжал руками горло, и что есть силы сдавил. В этот момент раненый пришел в себя. Открыл глаза, увидел Жеку, задергался, но сил было мало, и через короткое время обмяк. Реанимационные приборы издали долгое протяжное пищание. Всё! Отошёл! Дать бы ему ещё ключом по кумполу, да увидят синяк.

Жека вышел из коридора, и покинул отделение так же как и пришёл. Уже закрывая дверь, услышал как внутри шухер начался, крики. Медсестра услышала, что один из пациентов отъехал, и подняла шум, но было уже поздно.

А на улице совсем смеркалось, хотя вроде и времени мало прошло. Девятка не на том же месте стояла. Осторожный Крот развернулся,