Энн Бенсон - Дневник черной смерти

Он махнул рукой в сторону двери.

— И это?

Джейни ответила не сразу.

— С тех пор утекло много воды.

Том опустил взгляд.

— Да, много. И, несмотря на все трудности, дела у нас идут хорошо.

Он поднял взгляд, рассчитывая увидеть на лице жены подтверждение своим словам.

— Удивительно хорошо.

— Однако признай — это меняет все.

«Ничего я не собираюсь признавать», — едва не выпалила она, но поняла, что это прозвучит слишком грубо. И потому просто сказала:

— У нас есть сын, дом, семья — пусть и не совсем обычная — и жизнь, созданная немалым трудом. И ничто не заставит меня подвергнуть все это опасности. Это хорошая жизнь; если хочешь знать правду, такой удовлетворенной я никогда себя не чувствовала. Ох, мне, конечно же, недостает прежней работы и того, в каких условиях она протекала, и все же я снова практикую. — Джейни улыбнулась. — Это не так уж плохо — быть сельским доктором. Мы умудряемся довольствоваться тем, что имеем, и с каждым днем имеем все больше. Мне нужны ты, и Алекс, и Кристина, и все остальные. Не знаю, что я стала бы делать без вас.

Том встал, опираясь на костыль, крепко обнял жену и притянул к себе.

— Подожди, — сказала Кэролайн, когда Джейни наконец вышла из спальни. — Сначала я должна кое-что рассказать тебе… о Брюсе…

Джейни резко остановилась.

— Что?

— Он… не такой, как прежде.

Джейни отпустила дверную ручку.

— Что ты имеешь в виду?

— Его лицо… Джейни, оно почти все в рубцах. Наверно, с ним случилось что-то ужасное. Мне пришлось прикусить язык, чтобы не выдать свою реакцию.

Некоторое время Джейни стояла молча, потом негромко сказала: «Спасибо», перевела дыхание и вышла в главный зал.

Он был там один; Лейни позаботилась о том, чтобы все остальные под разными благовидными предлогами ушли. Когда Джейни вошла, он стоял спиной к ней, но, услышав шаги, обернулся.

Обезображена была почти половина его лица; разделяющая линия проходила сверху вниз. Один глаз не видел; из наружного уголка стекала слеза. Несколько мгновений Джейни просто молча смотрела на него.

— Ты выглядишь… замечательно, — сказал Брюс.

— Ты тоже.

— Джейни, пожалуйста…

Она на мгновение закрыла глаза, снова открыла их, подошла к Брюсу, взяла его покрытую рубцами руку и нежно поцеловала ее.

— В моих глазах ты всегда будешь таким, каким я видела тебя в последний раз.

— Хотелось бы и мне помнить себя таким.

Джейни засмеялась и прижала его руку к своей щеке. Слеза выкатилась из уголка ее глаза; Брюс кончиком пальца стер ее.

— Кожа у меня такая грубая. Надеюсь, она не причинит тебе вреда.

— Даже если и так, я не в состоянии ничего чувствовать. Полностью одеревенела.

— Можно понять. — Он сунул руку в карман и достал оттуда что-то в закрытой ладони. — Дай руку. Я принес тебе маленький подарок.

Он вложил ей в руку лимон. Она с потрясенным видом вертела и рассматривала его, потом поднесла к лицу и вдохнула давно забытый аромат.

— Ох, господи, откуда это?

Только она собралась вонзить зубы в кожуру, как в зал вбежала Кэролайн.

— Прошу прощения, но он говорит что-то непонятное!

Брюс взял Джейни за руку.

— Постой, у меня есть для тебя еще кое-что.

Двое мужчин впервые встретились лицом к лицу и некоторое время пристально разглядывали друг друга; обоих мучил вопрос, чья ущербность больше. Наконец Брюс протянул покрытую шрамами правую руку.

— Спасибо за все, что вы делали, чтобы я смог получить визу.

Балансируя на костыле, Том тоже протянул руку; рукопожатие было искренним и крепким.

— Сожалею, что это затянулось так надолго.

Брюс рассмеялся и покачал головой.

— Нет, не сожалеете. — Он бросил быстрый взгляд на Джейни и снова улыбнулся Тому. — И если бы вы вообще устранились от этого, я не стал бы винить вас. Я на вашем месте, скорее всего, именно так и поступил бы.

Несколько мгновений прошли в молчании. Потом Алекс зашевелился в постели, напомнив им, зачем, собственно, они здесь собрались.

— Давайте займемся делом, — сказал Брюс, снял с плеч рюкзак, порылся в нем и достал пузырек зеленого «золота», привезенный из Вустера. — Нужно, чтобы препарат каким-то образом попал ему в желудок. В основном тут энзимы, но я так и не сумел выделить самую эффективную составляющую. Поэтому остается одно — он должен проглотить это.

Они соорудили что-то вроде зонда и просунули Алексу в горло. Джейни молча благодарила Бога за то, что сын без сознания и не испытывал неприятных ощущений, когда зонд проталкивали по пищеводу. Едва пузырек опустел, зонд вынули.

Джейни и Том сидели бок о бок, держась за руки; Брюс стоял позади. Все трое не сводили глаз с возрожденного Алехандро, а тот буквально истекал воспоминаниями о своей прошлой жизни. Всю долгую ночь, пока препарат Брюса распространялся по его телу, изо рта Алекса потоком лились имена, знакомые его матери по дневнику лекаря.

Он в тоске взывал к Адели и с благоговением шептал имя Филомены. Джейни вытирала с его лба пот, а он дугой выгибал спину, поминая Эдуардо Эрнандеса, сэра Джона Шандоса, Гильома Каля и всех прочих, с кем во время первого воплощения пересеклись его пути. А когда он призывал Кэт и с нежностью и болью разговаривал с Авраамом Санчесом, она вытирала с его щек слезы. И еще он все время повторял: «Де Шальяк», — снова и снова.

Лишь следующей ночью он наконец снова открыл глаза. И первым словом, которое он произнес, было «мама».

— Мы положили тебе хорошую зубную щетку, так что, пожалуйста, не забывай пользоваться ею. И проси Брюса время от времени кипятить ее.

— Я прослежу за этим, — пообещала Лейни.

Джейни взглядом поблагодарила ее и снова посмотрела на Алекса.

— Знаю, ты будешь помнить, что нужно чаще мыть руки.

— Конечно буду. Ты повторяешь мне это сто раз на дню.

— Такая уж у меня работа, — улыбнулась Джейни. — Однако там меня не будет, придется тебе самому напоминать себе.

— Не придется. Брюс будет напоминать.

«Надеюсь».

— Ладно. Пойди проверь, все ли ты упаковал, что я велела.

Алекс выбежал.

— Где Брюс? — спросила Джейни.

— Наверно, в лаборатории, — ответила Лейни.

Джейни пошла в лабораторию. Как и предполагала Лейни, он был там, просматривал сделанные Кристиной результаты анализов крови Алекса.

Брюс не сразу заметил, что она стоит в дверном проеме.

— Привет.

— Вам скоро уезжать, — раздраженно сказала Джейни. — Я напомнила Алексу, что надо чистить зубы и…

— Мы позаботимся о нем, обещаю.

— Ты уверен, что без него не обойтись? В смысле, может, есть какой-то другой способ…

— Ну, поделись со мной. Знаешь какой-то другой способ?

Джейни помолчала.

— Нет. Мне кажется, нет.

— Его кровь вырабатывает потрясающую иммунную реакцию на новую бактерию. Разобравшись, как все это работает, мы сможем создать лекарственный препарат, который…

— Так просто возьмите у него кровь, и все.

— Тебе не хуже меня известно, что в полном объеме реакция развивается не сразу. — Брюс подошел к Джейни. — И он хочет ехать. Он очень взбудоражен. Лейни будет там, и я тоже, а еще множество других детей.

— Он будет донимать тебя, чтобы продолжить свое медицинское образование…

— И я горю желанием учить его. Он необыкновенный мальчик, который может во многом изменить мир. Пожалуйста, Джейни, не становись у него на пути.

— Это расплата, да? Я похитила твое сердце, теперь ты похищаешь мое…

— Перестань. Речь вовсе не идет о расставании с ним навсегда. Если у нас все получится, мир будет более открытым, а «Коалиция» станет бессильной, потому что лишится своего оружия массового поражения. Твой сын нейтрализует его.

Джейни помолчала.

— Пожалуйста, как только вы прибудете, дай мне знать.

— Непременно, обещаю. Мы сначала заедем в Ориндж, прихватим несколько человек, а потом сделаем остановку в том фабричном комплексе, который вы с Лейни видели на пути в Вустер. Думаю, имеет смысл установить с ними контакт, выяснить, как они настроены, расспросить о могилах. Если все пройдет хорошо, у нас появятся новые союзники.

И так далее, и так далее, и так далее. Джейни понимала, что он прав, но все равно это было ужасно — смотреть, как ее сын в нежном семилетнем возрасте покидает родной дом. Это было почти невыносимо.

— Том вроде бы привыкает к своей новой ноге.

Эти слова Брюса выдернули ее из глубин отчаяния.

— Да. Он говорит, она хорошо подходит. Не могу выразить, как я благодарна тебе за это.

— Ну, ты расплатишься со мной, когда все у нас начнет налаживаться. По-моему, рубцовую ткань на моем лице можно отчасти заменить, а ты единственный хирург, которого я знаю.