Слуга Государев. Тетралогия - Денис Старый

Как-будто бы заняты чем-то важным. Насколько я знаю, это только еще Матвеев работает, изучает нынешние законы. А вот что делают Нарышкины, не понять. Спят, с умным видом сидят в своих палатах. Или может заняты еще каким важным делом? Например… едят?

— С чего почнём? — спросил Матвеев, оглядывая присутствующих.

— «Символ веры» и «Отче наш» читай! — потребовал патриарх.

Ну, эти молитвы я знал. Вообще невозможно считать себя христианином, если не знаешь «Символ веры» и «Отче наш». Знал я и некоторые другие молитвы, хотя до эксперта теологии мне далеко.

Неужто патриарх решил задушить меня знаниями в области религии?

— Отче наш, Иже еси… — читал я молитву «Отче наш».

«Символ веры» прозвучал первой молитвой.

— О чём молвил Иисус Христос в Нагорной проповеди? — последовал следующий вопрос Патриарха.

И этот момент я также знал. Потому спокойно и рассудительно отвечал патриарху. Может быть, я недооцениваю свои знания по религии? Вот пока, что ни спросят — знаю. Да и уровень образования священников желает быть лучше.

Ну выучили батюшки наизусть порядок проведения службы и молитвы. Вот только больше половины священников — это необразованные люди, которые не умеют ни читать, ни писать. Естественно, у этих людей крайне узкий кругозор, замкнутый как раз выученными наизусть словами из Евангелия и различного рода житий.

У меня же было образование, прежде всего, классическое. В Высшую школу КГБ я попал не сразу, уже успев и отслужить, и проучиться три года на историческом факультете. Так что, может быть, и знаю кое-что. И могу отличить даже в исламе суннита от шиита. А патриарх может?

— Верно! — с явным недовольством сказал патриарх. — А вот в чём…

— Владыко, — перебил патриарха Матвеев. — Об ином спрашивать такоже нужно.

Патриарх проявил удивительное согласие с мнением боярина Матвеева. Договорились они, что ли, промеж собой? Получается, что два, если не врага, то явных противника сейчас объединяются против меня. Но такой бой я рассчитываю выиграть с самыми минимальными потерями.

— А скажи, в чём кроется обида данов и свеев? — спросил Матвеев.

— Из последнего что меж ними случилось? Швеция была в составе Дании, уния была разорвана… — и на этот вопрос я знал ответ.

Мне даже подумалось, что тут главное — правильно понять сам вопрос (как вот, например, кто такие «свеи»), а уж ответить я смогу. Более того, я даже упомянул про Стокгольмскую кровавую баню — массовое убийство датчанами сторонников шведского короля.

— Опосля такоже убийства были. Свеи завладели землями, кои своими считают даны… — показывал я свои знания истории.

В какой-то момент и сам Матвеев увлёкся, задавая мне всё новые и новые вопросы. В основном это касалось истории. Я ответил, кто такие крымские татары, что они считают себя наследниками Великой Орды. Возможно, даже и просветил сидящих напротив людей, рассказав про историю Крыма — кто жил там испокон веков и какие народы сменяли друг друга на этой земле.

Последовали вопросы про Речь Посполитую. Пытались подловить меня на вопросе о Китае. Но в итоге сами заслушались этой занимательной политологией.

— Где же научился ты немецкому языку? — спрашивал меня боярин Языков.

И это был уже который вопрос на немецком же наречии. Языков сам так себе владел языком, но, как видно, считался знатоком.

— Многое из того, что я знаю, — отвечал я на немецком же, — это знания моего отца. Он мне передавал их, я сам читал книги. Учителей из Англии и Голландии нанимал мне. Вот и какой есть, такой учёностью и обладаю.

Ну а на кого мне еще указывать? На отца. И могли бы, конечно, проверить, так ли это. Но зачем? Не двадцатый век с его шпионскими играми.

— Ну то ладно, — не унимался Матвеев, который, видимо, поставил перед собой цель заткнуть меня, выскочку, и для того готов был выспрашивать хоть до рассвета. — А что это ты говорил про сборы и подати?

— Ведаю я пути, яко казну почать наполнять. И что потребно сделать, кабы порядок был в казначействе, — позволив себе даже немного высокомерности, сказал я.

— И как же? — Артамон Сергеевич начал ухмыляться, развёл руками, показывая на всех присутствующих. — Мы вот тут не ведаем, яко сие сладить. А ты, стало быть, ведаешь?

— Всего не расскажу, бояре досточтимые, но, опять же, многое можно было бы взять из стран европейских. Там лихие умы много думали, как собрать побольше серебра с людей; иное я и сам придумал. Вот пример вам…

Я быстро рассказал про идею с Гербовым сбором. Самое минимальное в гербовом налоге — это бумага с гербом. И если положить писать челобитные или вести внутренний документооборот только на такой бумаге, продавать которую будет как раз казначейство, — это принесёт очень серьёзные прибыли. Так было в иной реальности, почему бы рабочий инструментарий не перенести и на современность.

— Хитро! — первым оценил задумку Кирилл Полиектович.

В зале в ответ послышались недовольные вздохи остальных. Мол, как может этот предлагать такие решения. Ничего, все осознают. Уверен гербовая печать уже очень скоро появится в документообороте.

— Что ещё? — потребовал Матвеев.

Не хватало только, чтобы он достал блокнот и стал бы записывать. Не сделал это, наверное, только потому, что и блокнотов нет, да и писать неудобно. А так, на ум мотает, явно.

— Немало, боярин, есть что рассказать. Вести разговор не одну седмицу можно. А в чём ещё испытать меня желаете? — говорил я, почувствовав, что превосходство в этом экзамене теперь на моей стороне.

Да, это ощущение опасно, может, даже и преступно. Однако когда видишь перед собой людей, чьи знания ниже твоих собственных, невольно начинаешь себя ощущать повыше их. Тем более — в отместку, когда эти недоучки только что вели себя демонстративно высокомерно.

Конечно, Матвеев вовсе не был необразованным, как приятно было бы думать. Просто я учился в то время, когда наука далеко шагнула вперёд, когда те знания, которые сейчас кажутся откровением или даже фантастикой, становились уже отпечатками истории.

— Добро, расскажу о бюджете… — сказал я, когда всё-таки продолжили мои экзаменаторы спрашивать, что же ещё такого можно придумать, чтобы казну пополнить.

Слово «бюджет» вызвало недоумение. Ну, а у меня не было времени придумать какое-нибудь иное слово, которое бы подходило. План — не то, смета — звучит ничуть не лучше…

— И выходит, что каждый приказ получает в год на свои нужды деньги. Отчитывается перед казначейством за все траты… — начался урок.

Ведь выходило, что