Владимир, Сын Волка 2 - RedDetonator

конфронтация с Жириновским может закончиться только одним исходом…

И с каждым месяцем масштаб катастрофы, которая неизбежно случится, стоит Организации прекратить своё существование, становится всё больше — к середине 1990 года, по плану расширения, под неформальным контролем Жириновского будут около 120 000 кооперативов, из которых около 30 000 будут крупными, с сотнями кооператоров в штате.

Но есть угрозы: самостоятельные кооперативы уже проявляют склонность к формированию негласных холдингов, потому что чувствуют, что вместе безопаснее, а ещё власти очухались и начали впопыхах регламентировать кооперативную деятельность.

В Верховном Совете уже три раза поднимали вопрос о повышении налогов, вплоть до 80%. Естественно, Горбачёв такие инициативы сразу же душит большинством мандатов, потому что он видит в этом гибель кооперативного движения и, в этом случае, он абсолютно прав.

Даже при 3% налогов немалое количество честных кооперативов загибается, потому что малый бизнес — это очень непросто, а если ввести даже не 80%, а хотя бы 30% подоходного налога, то гарантированно вымрет большая часть кооперативов. Организация, конечно же, выживет, но сильно пострадает, потому что ей придётся урезать свои социальные программы и пересмотреть все планы на расширение.

Но Жириновский уверен, что налоги повышать не будут, потому что уже попробовали и увидели последствия.

— С Крючковым скучно стало работать… — пожаловался Геннадий. — При Викторе Михайловиче мы вскрывали сети, изобличали предателей, проводили операции, которые уже вошли в тайную историю спецслужб, а Владимир Александрович говорит, что надо тише, надо спокойнее, без шума и скандалов…

— Иначе бы его не поставили председателем Комитета, — усмехнулся Владимир. — Горбачёву нужно снизить накал и любой ценой сохранить власть — он выбрал для этого самый идиотский способ, но другого его идиотский мозг породить не способен.

— Да-да, к сожалению… — вздохнул Орлов. — А как, кстати, Виктор Михайлович поживает?

— Он при деле, — коротко ответил Жириновский.

— Это хорошо, — кивнул Геннадий. — А то было бы обидно, что такой специалист чахнет на пенсии.

Официально, Чебриков ушёл на пенсию и сложил с себя полномочия секретаря ЦК КПСС, к радости и довольству Горбачёва и его подручных.

Но неофициально он занимает должность начальника Управления безопасности Организации и потихоньку собирает в ней свой КГБ, приглашая на собеседования квалифицированные кадры из «бывших».

Каждый новоприбывший проходит проверку и экзаменацию, но отводов было всего четыре.

В Управлении, по образу Комитета, формируются тематические отделы, отвечающие за разведку, контрразведку, научно-техническую разведку, внутреннюю безопасность, тайные операции, внедрение, оперативное планирование, информационную деятельность, экономическую деятельность, наружное наблюдение, охрану, покушения и подрывную работу, а также идеологический контроль.

Последнее — это уже не марксизм-ленинизм, а социал-шовинизм модели Жириновского, который он подаёт как социал-демократию.

Есть специальное Управление идеологической работы, которое занимается агитацией и пропагандой чуть-чуть отличной от привычной идеологии, но это, фигурально выражаясь, «нападение», а отдел идеологического контроля в Управлении безопасности — это «оборона».

УИР занимается распространением лекций Жириновского, в которых и содержится вся суть его учения, опирающегося на марксизм-ленинизм и очень сильно отдающего социализмом. Настолько сильно, что многие не видят разницы и считают, что слушают «улучшенное содержание» марксизма-ленинизма.

В его речах и лекциях нет ни слова о превосходстве какого-либо отдельного народа, что в корне отличает его от национал-большевизма и прочих нежизнеспособных течений. Ему нужен весь Союз, поэтому он возрождает брежневское понятие «советский человек» — в его социал-шовинизме советский народ противопоставляется Западу, что очень привычная риторика брежневских времён. Это играет не только на сильном сходстве с официальной идеологией, но и на ностальгии — чем больше проходит времени, тем сильнее люди скучают по спокойным брежневским временам.

— У меня Михалыч не зачахнет, — с улыбкой пообещал Жириновский. — У него, впервые за долгое время, появилась реальная возможность радикально повлиять на наше будущее — и он решительно настроен сделать это. И ты, когда придёт время, присоединяйся к нам — фронт работ амбициозен и масштабен. Будешь пахать без сна и отдыха, как лошадь из колхоза «Заветы Ильича».

— Твои слова меня не обнадёживают, — усмехнулся Орлов. — Мне бы, наоборот, работы поменьше, а досуга побольше… Кстати говоря о досуге — я слышал, что вы уже и телевизоры производите?

— Мы производим почти всё, Гена, — серьёзно ответил Жириновский. — И телевизоры — в том числе. Какой нужен? Есть «Каскад», есть «Омега», есть «Кобальт»…

Телевизоры, пока что, примитивные, основанные на устаревших технологиях, но зато цикл производства полностью свой — не обошлось без коррупции, без которой невозможно было заполучить договоры на поставку компонентов, а также нельзя было закупить всё необходимое производственное оборудование.

Владимиру не нравилась ситуация с компонентами — ему не хочется зависеть от заводов, поэтому он целенаправленно движется к «импортозамещению», то есть, строит завод по производству электроники.

— Ха-ха, — посмеялся Геннадий. — Никак не желаете расставаться со своим афганским прошлым?

— Оно и твоё тоже, — покачал головой Владимир.

— Да, и моё тоже… — погрустнел Орлов. — И я от него не отказываюсь — просто, стараюсь вспоминать о нём поменьше.

— Я тоже, — кивнул Жириновский. — Так какой телевизор тебе нужен?

— «Омега», — ответил Орлов. — Сможешь достать?

— Конечно, — усмехнулся Владимир. — Если я не смогу, то кто сможет?

С телевизорами случилась накладка — спекулянты. На кооперативах Организации паразитируют другие частники, перекупающие дефицит и перепродающие его втридорога.

Предпринимаются попытки борьбы с ними, но телевизоров производится слишком мало, чтобы удовлетворить настолько огромный спрос, поэтому все производимые кооперативами Организации телевизоры скупаются в момент и формируются очереди.

С одной стороны, это очень выгодный бизнес, потому что гарантирует безубыточность производства, а с другой стороны, это не удовлетворяет спрос, поэтому не устраняет, а лишь незначительно снижет дефицит.

— Тогда я рассчитываю на тебя — я мог бы купить что-то другое, но хочется, знаешь, поддержать наших, — улыбнулся Орлов.

— Импортные, в данный момент, лучше, — сказал Жириновский.

— Лучше, — согласился Геннадий. — Но они импортные, а я, знаешь ли, проникся твоими словами о том, что нам нужно продолжать добиваться автаркии. Да и не хочу я помогать спекулянтам наживаться…

— Твоё дело, — пожал плечами Владимир.

— Ладно, что-то я засиделся, — встал Орлов из кресла. — Пойду уже домой, а то Надька распереживается.

— Я провожу тебя, — встал Жириновский.

Когда они дошли до прихожей, из кухни вышла Галина.

— А ужинать не будешь с нами? — спросила она.

— К