Брекен и Ребекка - Уильям Хорвуд

вперед, твердая гладкая поверхность там, где должна быть земля, лязг железа — и острая пронзительная боль, такая же пронзительная, как крик, который вырвался у Брекена, когда стальной зубец вонзился ему в правое плечо и пригвоздил его к земле.

Что происходит с кротом, угодившим в чудовищную ловушку, из которой он не может вырваться, когда он чувствует, что у него перебиты кости, суставы, артерии и вены?

Корчась в мучениях, ощущая всем телом нестерпимую боль, Брекен закричал, взывая о помощи. Оказавшись на краю гибели, он все кричал: «Ребекка, Ребекка, Ребекка, Ребекка, Ребекка!», понимая, что сейчас лишь это имя тонкой ниточкой связывает его с жизнью. И даже зная, что ее нет в живых, он продолжал кричать, взывая о помощи к своей любимой: «Ребекка!»

❦

Когда в тот февральский день Ребекка разразилась внезапным криком, эхо которого пронеслось по всем туннелям Древней Системы, ее услышал не только Комфри. Но если все остальные, вздрогнув от ужаса, попрятались в страхе по своим норам, то Комфри поспешил к ней на помощь, он стремглав побежал туда, откуда доносились горестные вопли Ребекки.

Выбравшись на поверхность земли, он увидел, что она мечется среди корней деревьев, рыдая и время от времени вскрикивая:

— Нет, нет, нет! — корчась от страшной боли и повторяя: — Помоги ему, помоги, помоги!

Она не заметила, как рядом с ней появился Комфри, и не услышала его, а он все спрашивал, что случилось, чем ей помочь, что у нее болит, а потом попытался остановить ее, но безуспешно.

По-прежнему содрогаясь всем телом и захлебываясь от рыданий, Ребекка продолжала метаться из стороны в сторону, словно пытаясь освободиться от чего-то или что-то отыскать. Она с трудом дышала, иногда начинала хрипеть, как будто ею овладела злая сила, от которой она не могла избавиться.

— Ребекка, Ребекка, что с тобой? — умоляюще вопрошал Комфри, но всякий раз, когда он произносил ее имя, Ребекка лишь вздрагивала как от удара и билась точно в припадке, зацепляясь когтями за корни деревьев и взметая в воздух листья задними лапами, а потом вновь устремлялась куда-то.

Вскоре она выбежала на прогалину, где стоял Камень, и закружила по ней, вскидывая лапы вверх и продолжая твердить:

— Помоги ему, помоги Брекену, помоги моему любимому!

Время от времени она кидалась к самому Камню и принималась скрести по нему когтями, оглашая окрестности жалобными стенаниями:

— Я не в силах помочь ему! Не в силах! Спаси его, спаси его, спаси!

Из глаз Ребекки катились слезы, она взмокла от пота, и было слышно, как тяжело и хрипло она дышит. Комфри застыл в ужасе, глядя на нее, а она все кричала:

— Помоги ему, это Брекен, он еще жив, так помоги же ему!

❦

Земля над Брекеном разверзлась, с неба хлынул ослепительно яркий белый свет. Существо, от которого пахло ревущими совами, наклонилось и приподняло капкан вместе с угодившим в него Брекеном. Затем, крепко держа его, оно втащило Коготь, и каждая клетка его окровавленного, беспомощно повисшего в воздухе тела наполнилась невыносимой болью, которая все нарастала и нарастала. Рокочущим голосом, в тоне которого сквозили насмешка и отвращение, кто-то произнес несколько слов на непонятном Брекену языке.

Затем он почувствовал, как какой-то неведомой силой его подкинуло вверх, и он полетел к небесам, а затем начал падать, погружаясь в колышущееся море боли, потом ударился об один из больших Камней, стоявших на краю луга, на мгновение открыл глаза, увидел собственную залитую кровью лапу, и его снова пронзила острая боль.

Запах непонятного существа развеялся. Ветер зашелестел в травах, росших вокруг Камней. Боль по-прежнему терзала Брекена, а в голове его все время крутилась странная, нелепая мысль: «Надо же, я умираю, как глупо». Но лапа его все еще прижималась к Камню, он чувствовал тепло и мощную силу, исходившую от него, которая пугала его, но к которой он не мог не тянуться.

❦

Комфри остался на прогалине вместе с Ребеккой, но уже не пытался окликнуть ее. Он следил за каждым ее движением, готовясь защитить ее, если появится какая-то опасность, и видел, как страшные муки, в которых она пребывала, закончились, и тогда произошло нечто, показавшееся ему куда более страшным. Ребекка приникла к Камню и принялась еле слышным шепотом произносить слова, обладающие целительной силой, и каждое из этих слов, возникшее из мучений, которые она претерпела, каким-то таинственным образом проникало в глубь Данктонского Камня, который внезапно словно наполнился трепетом ее жизни. Сгустились сумерки, спустилась ночь, и в темноте слышались лишь ее всхлипывания и слова, которые она шептала, приникнув к Камню, стоявшему среди качавших голыми ветвями деревьев:

— Любовь моя, я здесь, любовь моя, мой любимый.

❦

Свет померк, стало темно, и Брекен, очнувшись, снова ощутил боль и понял, что смерть отступила. Он увидел, как вибрирует круг Камней, рядом с которым он лежал, источая тепло, силу и свет, который был ему знаком, который он уже видел раньше. Свет жизни, мерцание которого манило его к центру круга, свет любви, исполненный тепла, похожий на прикосновение к гладкому меху, и он вновь и вновь принимался шептать имя, звучание которого помогало ему преодолеть боль:

— Ребекка, Ребекка, Ребекка...

Она стояла в круге Камней и звала его к себе, а Камни вторили ей, не позволяя ему заснуть, не давая погрузиться в море боли, и он все полз и полз, истекая кровью, одолевая дюйм за дюймом, превозмогая боль, туда, где ждала его целительная любовь Ребекки, понимая теперь, что она жива и зовет его к себе, вкладывая в этот зов все свои силы. Чувствуя, как велика ее любовь, как остро он необходим ей, Брекен продолжал ползти к центру круга животворных Камней, постоянно удаляясь от края бездны, на дне которой притаилась смерть.

❦

Все стихло в Данктонском Лесу, предчувствуя наступление полуночи, и тогда Ребекка наконец вздохнула и отстранилась от Камня.

— Ах,— сказала она,— любимый мой.

Подойдя к ней, Комфри с изумлением заметил, что она улыбается.

— Брекен жив, — сказала она. — Он жив, да, да, это правда. Возможно, он уже не вернется в Данктон, но теперь это не имеет значения, он знает, что наша любовь сильней всего на свете, она нетленна...

Но это имело значение, и Комфри понял, что теперь необходимость в этом стала еще острей, чем когда-либо прежде.

— П-пойдем, Ребекка, тебе лучше вернуться к себе в нору и поспать. Пойдем.

Он повел ее за собой,