Москва и Московия - Сергей Александрович Калашников

патрули. Нельзя сказать, что граница на замке, но крупные силы неприятеля обнаружат, а некрупные – отгонят. В безводных же летом степях севернее крымского перешейка безраздельно господствует кавалерия татар. Грабить здесь особо некого, но встречаются пастбища, что позволяет государству скотоводов не загнуться от голода.

Эту картинку я оглашаю для того, чтобы понять, каков нынче баланс сил в этом проблемном регионе. Этакое вооружённое затишье. В то время как на западном берегу Днепра идёт настоящая война. Пространство между сей великой рекой и далее до самой Адриатики то и дело беспокоят большие массы вооружённых людей и инициативных фуражиров, собирающих прокормление для воинов и везущих их лошадей. Валахия, Бессарабия, Венгрия – как бы управляемые территории, володетели которых бесконечно маневрируют между противостоящими сторонами.

Чёрт ногу сломит в хитросплетении политических резонов и местных интересов. А всего-то за рекой на востоке раскинулись русские земли, которые уже несколько лет никто не грабил. Здесь возделывали пшеницу пахари и устраивали усадьбы землевладельцы, получившие наделы на плодородных просторах чернозёмов в благоприятной климатической зоне. Трудами царевны южные пределы, отвоёванные и защищённые трудами ныне высланного на Амур князя Василия Голицына, приобрели облик отличный от картин, характерных для Дикого Поля. То там, то тут виднеются мазанки, плетни огораживают грядки, а по пыльным дорогам скрипят колёсами возы, влекомые парами волов.

Пускать сюда сипахов и башибузуков как-то неправильно. Тем более – янычар. По этому поводу идут активные прения в Боярской думе: не многие настроены вооружать народ против агрессора, потому что отобрать оружие у вооружённого нелегко, а он ведь может и против хозяина исполчиться. Своих крепостных в узде держать непросто, потому что с них нужно брать подати, да ещё и работать заставлять на хозяйских участках или дорожных работах. А тут ещё и повинности на поправление крепостей или постройку оборонительных сооружений. Ропщет люд работный. Может и за вилы взяться. А уж если у него в это время в руках находится огнестрел!.. Отсюда и дебаты.

Софи в Архангельске встретила из плавания мужа и детей вместе с ватагой разноплемённых юнг, доставила всех в Котлас, сдала сына в обучение на казарменное положение, а сама вернулась на Кукуй. Она не простой боярин, а думный.

Так вот! Дела думные оказались весьма запутанными для моих привыкших к иным порядкам мозгов. Даже с землями разобраться нелегко. Есть вотчины, которые передаются по наследству, но не просто так, а с обязанностью служить государю. Есть поместные наделы, дающиеся людям служилым в кормление на период службы – эти считаются ненаследуемыми. Есть жалованные в награду за заслуги, их статус вообще тайна великая есть, но по наследству они обычно достаются потомкам. Имеются и земли купленные – не у государства, а у других лиц. А есть и у государства купленные. Имеются и земли князей, оставшиеся им от предков – не целыми княжествами, но приличными наделами при бывших домах, службах или деревеньках захудалых. Городские земли под городами посадами и слободами. Выгоны и покосы сельских общин, леса и охотничьи угодья.

С учётом желания власти брать земельный налог, я искренне сочувствую тем, кто занимается подобным вопросом – помню создание земельного кадастра в России после развала Союза. Это при не нынешнем состоянии транспорта и связи, да и с населением многочисленным и заметно более образованным.

В дебаты по земельному вопросу Софи не совалась, потому что разумники с Кукуя (та самая троица управленцев, что столь здраво самовольничала в её отсутствие), оформили купчие на земли под лодочные дворы, дополненные планами местности. Вычислили занятую площадь и предписали смотрящим за дворами платить с неё налог в казну. Деньги небольшие, зато от возможных претензий имеются в наличии оправдательные документы. То же и про пристани и иные сооружения хозяйственного или жилого назначения, принадлежащие своей госпоже. Парни эти в Славяно-греко-латинской академии нахватались сведений о римском праве и иных юридических моментах, вот и подсуетились на своё разумение.

Они всё это неспроста учинили: некоторое количество купцов, вышедших в люди из наших школ, тоже оформили документы на свои владения в подобном разрезе с помощью этих ловчил. Дело в том, что на управленческую службу этих парней нам повелел взять не кто-нибудь, а сам государь после краткого личного с ними знакомства. То есть они его выдвиженцы. И заботы Петра всегда принимают близко к сердцу, увязывая поставленные им задачи с направлением деятельности речного хозяйства. Грабежа не допускают, но то, что надо, туда, куда просят, перевозят, балансируя средствами и силами, отчего государь к делам нашим речным благоволит.

Так я о вооружении народа начинал. В Сибири это в заметной степени наблюдается, но там и крепостное право не прижилось, а в европейской части России оно доминирует и составляет каркас общества. Ведь крепостные даже в девятнадцатом веке поднимали дубину народной войны против принёсшего им свободу от рабства Наполеона. Выходит, крепостничество нынче не такой уж и отстой, а просто привычный механизм управления. Если барин не зверь и не тронулся разумом, крестьяне его не помирают от потери сил на барщине или от голода зимами. А если зверь, так его и без огнестрела могут топором успокоить или чаркой хмельной опоить свои же дворовые – голь на выдумки хитра. Рачительного хозяина, привозящего урожайные семена или предписывающего торф из болот возить на пашню, земледельцы сами от напастей станут беречь.

Примерно в этом ключе Софи и толкнула речь в Думе, когда после кучи выступлений поперечного содержания до неё дошёл черёд. Она тут не единственная баба-боярин – Софья Алексеевна тоже здесь, но не на лавке, поставленной вкруговую по периметру палаты, а на малом стольце по правую руку от брата.

Так притихли думные, запереговаривались. Между них, кстати, не все в шубах, есть по-венгерски одетые, и на польский манер, и в париках, и в башмаках с пряжками и чулками. Многие выбриты: государь свою приязнь к европейской моде людям объяснил и стал проводить не исключительно для высокородных ассамблеи, куда есть путь и купцам, и послам иноземным.

Софи подкинула мысль пригласить в Думу по одному представителю от царства Казанского и от башкир, но пока безрезультатно: нехристям нечего делать среди мужей православных, сугубых и нарочитых.

А между тем вопрос о призыве башкирской конницы в междуречье Днепра и Дона в зиму с девяносто восьмого на девяносто девятый очень интересен. Софья-то к Деснинскому лодочному двору подгонит сермяжников с новым стрелялом, да и народ окрестный стянет – на её призывы люди откликаются охотно. Но огромное пространство, которое предположительно окажется под