Африканский рубеж - Михаил Дорин

вершины гор, а где-то — бурной, с перекатами и мелкими водопадами, где вода с шумом падала вниз, оставляя за собой клубы водяной пыли.

— Саныч, где река делает поворот, кажется, какое-то поселение. Маленькое, прямо у воды. И несколько человек.

Я присмотрелся. Действительно, на одном из поворотов реки, среди скал, виднелись несколько глиняных домиков, словно вросших в склон. Маленькие, невзрачные, они казались частью самого ландшафта. В таких местах, казалось, время остановилось.

— Вижу, — ответил я, выполняя отворот влево.

Крен заложили большой. Так, что аж лопасти загудели, а слева в блистере крыши домов можно было рукой достать.

У реки и правда было несколько человек. Рядом ни ишаков, ни машин. Да и сами жители выглядят мирно.

— Саныч, руки подняли. Вроде нету у них ничего.

Я ещё раз присмотрелся к афганцам, которые просто так мыли руки в реке. Такого за все командировки в Афганистане не видел ни разу. На борту у нас никого нет, чтобы «подсесть» и проверить. Да и негде тут среди скал садиться.

— Пират, 902-му, — вызвал я на связь РП в Ассадабаде.

— Отвечаю, 902-й.

— Доброго дня! Работаем по заданию. Нашли проблему. Район Баргор и Серай, — доложил я.

— Уточняю.

После небольшой паузы, руководитель полётами вновь нас вызвал. Всё это время я продолжал кружить над несколькими домами, заглядывая практически в каждый из дувалов.

— 902-й, там отдельный кишлак. Сегодня его проверили. Группа уже доложила об окончании работы.

— Понял. На маршрут уходим, — произнёс я, выровнял вертолёт и взял курс на Ассадабад.

Горы сменялись новыми хребтами, долинами, ущельями. Иногда попадались редкие, одинокие деревья, цепляющиеся за жизнь на каменистых склонах. А иногда — огромные, пустынные плато, где ветер выдувал из земли причудливые формы.

— Я на берегу той реки шашлыки бы пожарил, — хихикнул Кеша.

— Тебе лишь бы поесть, — посмеялся я.

Мы приближались к Ассадабаду. Пейзаж начал немного меняться. Горы становились ниже. Но всё равно, величие природы поражало.

— Помнишь, как эти места называют? — спросил я Кешу, когда мы разворачивались на обратный курс.

— «Край непуганых духов».

— Вот-вот, — спокойно сказал я.

Кеша немного помолчал, а затем выдал ещё одну интересную мысль.

— А ещё не просто так среди солдат ходит поговорка: если хочешь пулю в зад — поезжай в Асадабад.

Кроме подозрительного кишлака никаких более особенностей не было. Так что мы спокойно взяли курс на Джелалабад.

После посадки, проходя по аэродрому, я заметил, что на аэродром прилетели два «неместных» Ми-8.

— Не помнишь, откуда эти вертолёты? — спросил я у Кеши.

— Не-а.

Но тут нам один из техников подсказал, кто это «гости». Как я и думал, в Джелалабад прилетели начальники из Кабула.

Сразу со стоянки мы зашли на доклад к Свиридову. После непродолжительного рассказа, он попросил меня задержаться. Кеша убежал купаться, а я решил воспользоваться гостеприимством командира эскадрильи. Он предложил мне отведать его травяного чая.

— Мятный. Супруга передала из дома. Тот борт доставил, который сегодня на «бильярде» сыграл, — улыбнулся Свиридов, наливая мне чашку чая.

С позволения командира, я снял куртку комбинезона и остался в футболке. Вспотел я за время вылета изрядно, так что серая футболка была с тёмными пятнами.

— Ммм! Очень вкусно. И аромат хороший, — отпил я немного из кружки.

— Запах дома, Сань.

— А я Родину по запаху сирени вспоминаю. Возле детского дома росла. Я подростком когда сбегал на гульки с девчонками, срывал с неё несколько веток и на свидание.

— И как свидания? — улыбнулся Свиридов.

— Ну, шансы на приглашение зайти к девушке домой возрастали в разы, — посмеялся я вместе с командиром.

— Чуть не забыл. Почта пришла, — поставил кружку комэска и достал из стола конверт.

Это было письмо от Антонины. Она как и всегда его ещё обрызгивала зачем-то своими духами.

— Ты про сирень сказал, так я и вспомнил, что письма твои пахнут именно этими духами.

— Спасибо, командир, — ответил я, прислонив уголок письма к носу.

Отпив чай, я посмотрел на Свиридова, который как-то уж сидел очень напряжённо. Я поймал себя на мысли, что так и не сказал мне комэска, зачем попросил меня остаться.

Дверь в кабинет распахнулась, и к Свиридову вошло двое человек. Один был одет в форму расцветки «Бутан». Второй был низкого роста, в старом лётном комбинезоне песочного цвета.

И именно этого лётчика я узнаю всегда. Его характерная лысина и родинка на лбу не позволяет его спутать с кем-то ещё.

Поставив чай на стол, я поднялся со стула и выпрямился. Всё-таки в помещение как минимум зашёл полковник.

— Вольно, Клюковкин, — сказал своим низким противным голосом Хорьков Иван Николаевич.

Бывший начальник штаба в Соколовке, а потом и командир полка, полковник Хорьков подошёл ко мне вплотную. Он был похож на быка, увидевшего матадора с самой красной тряпкой, которую только можно себе представить. Ноздри его то сужались, то расширялись.

Ему было на что обижаться на моего реципиента. Предыдущий Клюковкин имел неформальные отношения с его дочкой. Причём в буфете. А про трижды проклятый УАЗик вообще лучше не вспоминать.

Иван Николаевич махнул своему коллеге, и он вышел из кабинета, оставив нас втроём. Только дверь закрылась, как Хорьков протянул мне руку и пожал её.

Начало многообещающе.

— Живой, значит? — скривился Иван Николаевич.

Ну блин!

— Не дождётесь, товарищ полковник, — ответил я.

— Да чтоб тебя! Ты неисправим. Опять паясничаешь⁈ — возмутился Хорьков.

— Виноват, а как я вам должен был ответить⁈ — удивился я.

Хорьков вновь вскипел. Стал красным, как знаменитый сеньор Помидор и начал грозить мне своим указательным пальцем.

— Володя, иди-ка ты с этим Клюковкиным… куда вы там обычно, испытатели и исследователи, ходите! Я никаких документов на него не подпишу. И вообще, чего это я с вами тут разговариваю⁈

Я посмотрел на Свиридова, который широко улыбался мне.

— И нечего улыбаться, Володь!

— Товарищ замкомандующего, но ведь на Клюковкина документы запросил сам Член Военного совета…

Ух! Не знал, что Иван Николаевич теперь в 40-й армии.

— Вот пускай он и подписывает! Мне одного взгляда хватило, чтобы понять — недостоин!

Свиридов покачал головой и подошёл ближе к Хорькову.

— И нечего на меня так смотреть. Да, мы с тобой однокашники. Но я знаю этого человека. Он недостоин!

Тут у меня в душе всё вскипело. А самое главное, в памяти реципиента всплыла история с УАЗиком. Там было всё не так однозначно.

Конечно, Клюковкин пьяным разбил этот автомобиль. Но первоначально он его взял для других нужд.

— Это потому что я вам как зять не подошёл? Или потому что УАЗик был мной взят, чтобы ребёнка с