Рывок в будущее - Владимир Викторович Бабкин

знали, что обязательно надо завидовать сему факту.

Лина поглядела на меня.

– Бредит Миша? Что хочет? Переведи на нормальный язык.

Пожимаю плечами.

– Денег. На университет. И студиозусы голодные. Я пока не видел смету расходов. Уверен, что Миша не стал скромничать. Как, впрочем, и всегда.

Взгляд на Ломоносова. Тот зачастил:

– Лина, все бумаги есть. Пётр не пожелал их пока смотреть.

Усмехаюсь.

– Ну, ты ещё моей жене на меня пожалуйся.

– Возражаю! Я о науке и образовании пекусь!

– Ага. Исключительно. А то верну я тебя обратно в Итальянский Дворец и будешь там колбы мыть.

Кивок.

– И это тоже. Эх, душно мне!

– Окна открыты, если что.

– Прыгнуть?

Пожимаю плечами.

– Тут первый этаж. Твой эпатаж не произведёт на нас с Линой никакого впечатления. Ладно, давай свои бумаги. Ты ж не отвяжешься.

– За тем и приехал, Государь!

– Угу. Переться в такую даль… Денег все хотите или смерти моей.

– Я твоей смерти точно не хочу!

– Ты не один на белом свете. Давай уже опусы свои.

Получил. Посмотрел.

– Однако!

– Так, там ещё ведь и на лаборатории, и на оборудование. А так, там всё скромно.

Отдаю папку Лине.

– Жена, глянь и дай этому нахалу по голове этой папкой.

Великая Княгиня Екатерина Алексеевна бегло просмотрела бумаги.

– Миша, имей совесть. У тебя же есть запасной вариант? Давай его сюда.

Нехотя (с видом оскорблённого научного достоинства).

Горестно:

– Ну, есть. Вот. Без ножа, Лина, без ножа…

Лина пробежала глазами.

– Скромнее.

Вздох.

– Рвёшь по живому. Бог свидетель!

– Бога оставь в покое, Ему и без твоих причитаний есть чем заниматься. Если бы не моя дружба с твоей женой, я бы тебя уже удушила за такие запросы. Предокончательную бумагу можешь даже не показывать. И пару вариантов перед нею. Если ты не помнишь, то это наши с Петром личные деньги, а не казённые ассигнования.

– Понимаю. Вот.

Скептический взгляд.

– Не знаю. Посмотри сам.

Смотрю.

– Миша, тебя пчелы покусали на пасеке?

Короче говоря, через полчаса препирательств хмурый, но довольный Михайло Васильевич Ломоносов изволил повторно согласиться откушать, урвав искомое. Получил далеко не всё, что хотел, но и больше, чем рассчитывал.

Научный жук.

Обед был подан на четверых.

Ломоносов с любопытством смотрел, как я и Лина общаемся жестами с Катюшей. Наконец спросил:

– А как вы знаете язык для неё?

Каролина пожала плечами.

– Это Пети изобретение.

* * *

САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКАЯ ГУБЕРНИЯ. ОРАНИЕНБАУМ. 12 августа 1744 года.

Мы с Линой сегодня в роли садовников. Нет, у нас есть и штатные садовники, и, вообще, подаренный Матушкой, по случаю свадьбы, огромный дворец и необъятный дворцово-парковый ансамбль не испытывают недостатка ни в рабочих руках, ни в деньгах на его содержание. Дворцовое ведомство весьма-весьма щедро нас финансирует. Я даже большой ремонт и перестройку затеял. Но, я не об этом. Это наш с Каролиной сад и у нас сегодня огромный личный праздник – Зелёная свадьба, как сказали бы в моё время.

Первый месяц со дня нашего венчания!

Почему мы в саду, а не в ресторане? Ну, хотя бы потому, что ресторанов тут как-то нет. Почему в праздник копаемся в земле и возимся с кустами, деревьями и цветами? Можем себе позволить и такое, ведь праздник. Наш праздник. Наш сад. И наши цветы.

Обращаюсь по-русски:

– Екатерина Алексеевна, можно обратить ваше драгоценное внимание на персону своего мужа?

Лина разгибается от стрижки куста и оборачивается.

Букет роз. Красивый в меру. Не Голландия, конечно, но сорванный своими руками только что. Прямо здесь, в саду.

– Любимая моя, с праздником!

Она принимает букет и вдыхает аромат цветов.

На немецком:

– Ой, Петер, любимый, ты не забыл!

– Как я мог забыть о нашей первой дате! Почти годовщина!

В России этой традиции ещё нет. Ну, и что?

– Спасибо, любимый.

Нежно целуемся в райском собственном саду.

Шелест травы за спиной. Оборачиваюсь. Анюта – моя, точнее сказать, наша с Линой горничная.

На русском:

– Да, Аня.

– Государь, стол накрыт. Будут ещё приказания?

– На троих?

Кивок.

– Как вы и приказали.

– А где Катя?

– Бегает с щенком по аллеям сада. Позвать?

– Позови. И щенку миску с едой сделай, чтоб не скулил у стола.

Горничная ушла, а мы с Линой остались.

Жена улыбается. Лукаво вопрошает на немецком:

– Так на чём мы тут с тобой остановились?

– Поцелуйчики.

…

Сад. Праздничный стол на троих. Анюта привела Катю с собакеном. Леопольд вилял хвостом и законно надеялся на что-то вкусненькое с барского, точнее с Цесаревического, стола. Миска миской, но ведь на столе тоже вкусно пахнет.

Конечно, он своё получит. А Катя взобралась на стул.

На русском:

– Катюш, что тебе положить?

Показываю щепотку пальцев к своему рту и указываю на стол.

Девочка кивает и указывает на вкусняшки. Лина улыбается и накладывает ей в тарелку. Катя слышит всё хуже, и, как следствие, плохо говорит. Удар головой об каменный пол во время восстания Гвардии против узурпаторши (её матери) не прошёл даром.

Потенциальная Императрица Всероссийская Екатерина Вторая, с аппетитом и удовольствием вкушает пирожное и запивает его свежим ягодным соком.

Будущая Императрица Екатерина Алексеевна потчует воспитанницу вкусностями.

Императрица Елизавета Первая сейчас, вероятно, у себя в Зимнем дворце и правит Империей.

Да, после официальной смерти её старшего брата Ивана Третьего, именуемого в моё время Иваном Шестым (спасибо верноподданническому прогибу Карамзина), она – потенциальная Императрица. До меня. Со мной. Вместо меня. Тут, как Бог даст.

Почему Катя у нас в семье? Ну, кроме известного христианского человеколюбия? Потому, что это малолетнее чудо – наш смертельный враг. Она – наш приговор, вдруг что. Если Старшая Ветвь и заговорщики вокруг неё решат избавиться от представителей Младшей Ветви. То есть от нас и от меня лично.

Катя – наша смерть. Ну, для Лины, может быть, она – просто вырванный язык и монастырь где-то в глухой Сибири, но, для нас с Матушкой – точно плаха. Или просто удавка. Поэтому эта милая девочка здесь, в этом уютном саду, и уже стала частью нашей с Линой семьи.

Катя уже освоилась и даже не плачет. Говорить ей трудно, но от фактически глухой другого ожидать невозможно. Я с ней усиленно учу жестовый язык, надо же как-то общаться с воспитанницей. Учу буквам. Она совсем не дура, хоть и мелкая. Схватывает всё буквально на лету.

Лина спросила у неё, что ей ещё предложить. Жестами, понятно. Она тоже быстро учит язык, благо носитель языка (я) сидит рядом.

Катя кивнула и