Воронцов. Перезагрузка. Книга 5 - Ник Тарасов

только посуду. Кирпичи можно так делать, изразцы для печей, игрушки детские…

Мысль о детских игрушках напомнила мне о Машке и нашем будущем ребёнке. Нужно будет сделать погремушки, свистульки, фигурки животных. Что-нибудь яркое, красочное, безопасное для малыша.

Мы расставили чашки на столе, любуясь результатом нашего труда. В лучах солнца, проникавших через окно, глазурь играла и переливалась, создавая впечатление, что чашки сделаны из какого-то драгоценного материала, а не из простой глины.

— Ну что ж, — сказал я, беря одну из чашек и наполняя её квасом, — давайте испробуем наше творение.

Мы чокнулись чашками — зазвенела настоящая керамическая посуда — тонкая, звонкая, радующая глаз.

— За успех нашего дела! — провозгласил я.

— За успех! — эхом отозвались мужики.

Дома, расхаживая у печи туда-сюда, я решил, что нужно поехать в город попробовать продать фарфор.

Машка сидела за столом, перебирала гречу, изредка поглядывая на меня.

— Егорушка, что ты всё мечешься? — спросила она с улыбкой. — Места себе не находишь.

— Да вот думаю, как лучше в город съездить, — ответил я, присаживаясь рядом. — И кого с собой взять.

Машка отложила миску с крупой, вытерла руки о передник.

— А чего думать-то? Отца моего бери, он в торговых делах смыслит. Да охрану какую-никакую — с такой-то ценностью одному ехать не следует.

Я кивнул — мысли были верные.

— Обязательно взять с собой Фому, ну и в охрану Захара да Григория, — рассуждал я вслух. — Остальных оставим в деревне на охране.

Машка довольно кивнула, соглашаясь с моим решением.

— Да и Иван уже на поправку пошел, уже ходил по деревне, поддерживал морально, так сказать, — размышлял я. — Ивана и Никифора оставлю за старших по охране, за деревней присматривать — Степана с Ильей, ну а Петьку с Семёном — за лесопилкой.

— А когда выезжать думаешь? — спросила Машка, возвращаясь к перебиранию крупы.

— Завтра на рассвете, — ответил я. — Надо бы до темноты до города добраться.

Я осторожно достал завёрнутые в ткань фарфоровые чашки. Настоящее сокровище для этого времени.

Но основной же целью поездки в город было — узнать о выездных лекарях или хороших, зарекомендованных повитухах. Чтоб понимать на будущее, как поступить с родами Машки. Этот вопрос не давал мне покоя с тех пор, как узнал о её беременности. Всё-таки риски в это время были огромными — без антибиотиков, без правильной медицинской помощи родовая горячка уносила жизни многих женщин. А я не мог и не хотел рисковать здоровьем и жизнью Машки.

— Хочу ещё про лекарей разузнать, — сказал я, аккуратно заворачивая чашки обратно в ткань. — Мне Захар говорил, что в городе есть один знающий, учился где-то в заграницах.

Машка подняла на меня глаза, полные надежды и доверия:

— Правда? А он сможет… ну, когда время придёт…

— Об этом и хочу разузнать, — ответил я, стараясь говорить уверенно. — Не беспокойся, всё будет хорошо.

Утром, едва первые лучи солнца коснулись верхушек деревьев, мы уже были готовы к отъезду. Собрались быстро, переложили чашки соломой так, чтоб не дай бог не побились, и ускакали верхом. Телегу брать не стали, чтоб быстрее обернуться туда-сюда. А если что в городе нужно будет прикупить, то с Игорем Савельевичем доставим — он как раз скоро должен был ехать в нашу сторону за досками и стеклом.

Дорога до города была неблизкой, но мы выбрали хороший день для путешествия. Погода стояла ясная, сухая — самое то для верховой езды. Лошади шли бодро, словно чувствуя важность нашей миссии. Фома всю дорогу был молчалив и сосредоточен — видно было, что он обдумывает предстоящую сделку, прикидывает, какую цену просить за фарфор.

— О чём задумался, Фома? — спросил я, когда мы остановились у ручья напоить лошадей.

— Да вот думаю, Егор Андреевич, как бы нам получше чашки эти продать, — ответил он, почёсывая затылок. — Товар-то невиданный в наших краях. Как бы не продешевить, да и не запросить такую цену, что никто не купит.

Я улыбнулся, ценя его деловую хватку:

— Не беспокойся, придумаем что-нибудь. У меня есть идея, как привлечь внимание к нашему товару.

В итоге до города доехали к вечеру. На городской площади народу было уже немного — шла неспешная вечерняя торговля, зазывали покупателей торговцы, прохаживались между рядами горожане и приезжие крестьяне.

Переночевав в таверне, на утро я попросил Захара помочь в поисках лекаря либо хорошей повитухи. Тот сказал, что сделает всё возможное. Захар был не только отличным охранником, но и имел множество связей в городе — он знал, к кому обратиться, где спросить.

— Сделаю, Егор Андреевич, — кивнул он серьёзно. — К обеду уже буду знать, кто чего стоит из здешних лекарей.

Мы же с Фомой пошли на ярмарку, которая разворачивалась на главной площади. Торговые ряды пестрели товарами — тут тебе и ткани всех цветов и фактур, и изделия из кожи, и всевозможная утварь, и продукты. Воздух был наполнен запахами пряностей, свежего хлеба, копчёностей.

И буквально на входе мы столкнулись с Игорем Савельевичем. Тот обрадовался нам, увидев издалека, помахал рукой:

— Егор Андреевич! Фома! — воскликнул он, протискиваясь сквозь толпу. — Каким судьбами в наших краях?

Мы обменялись рукопожатиями.

— Что привело вас на ярмарку? Неужто что-то продавать будете? — спросил Игорь Савельевич.

Я же сказал, что будем аукцион устраивать. Глаза купца загорелись интересом:

— Аукцион, говорите? А что продавать-то будете? — он наклонился ближе, понизив голос, словно мы обсуждали государственную тайну.

— Фарфор китайский, — ответил я так же тихо. — Чашки невиданной красоты и качества.

Игорь Савельевич присвистнул:

— Вот это да! Откуда ж у вас такое сокровище?

— Долгая история, — отмахнулся я. — Лучше помоги нам с организацией. Нужно, чтоб зазывал пару десятков насобирал, и я потом расскажу, что им кричать в разных местах ярмарки.

Купец задумался ненадолго, потом кивнул:

— Сделаем, Егор Андреевич. Дайте мне час времени, соберу тебе самых горластых парней. А где встретимся?

— У корчмы Степана Никитича, — ответил я. — Там и аукцион проведём, если он согласится.

Игорь Савельевич расплылся в улыбке:

— Об этом не беспокойтесь, я с ним всё улажу. Он мне должен кое-что.

Через час, как и договаривались, у корчмы собралась целая толпа желающих подзаработать — от безусых юнцов до крепких мужиков.