Прорвемся, опера! Книга 4 - Никита Киров

кто-то ругался. Короче, вокзал жил своей обычной жизнью.

Мимо окон не спеша прошли два мента в зимних бушлатах, заложив руки за спины. Автоматов нет, у обоих дубинки на поясе. А когда прошли, я заметил необычную картину в зале. Два пацана лет двадцати читали газеты, оба в шапках и тёмных очках, они то и дело пялились на ментов. У одного местная газетёнка, у другого — «Спид-инфо», и он держал её вверх ногами.

Ну, конспиратор хренов, явно ещё не отошёл от дозы. Приняли для храбрости — и Толика подстрелили, гады. Хотя не будь они под кайфом, могли бы и стрельнуть более успешно. Впрочем, в таком случае они бы точно не рискнули устраивать покушение прямо у ГОВД и выловили бы меня в другом месте, если бы вообще согласились стрелять в мента.

Но тут как раз нужна была показательная казнь, наверняка Сафронов хотел избавиться от неудобного опера, задающего неприятные вопросы, а потом ещё бы использовал это в своей избирательной кампании, мол, бандиты офонарели, надо что-то делать. Может, его головорезы сами бы киллеров наказали, а потом пустили бы слушок, что кандидат разбирается со всеми городскими проблемами. Ну или подставили бы «Универмаг», неспроста же кто-то из братвы сдал киллеров чекистам заранее, во избежание проблем.

Я показал эту парочку Якуту, и тот кивнул, поправил шапку и двинул туда, а по дороге снял очки и убрал их в карман. Вот надо видеть, как работает матёрый опер, сразу настроился на рабочий лад. Даже походняк изменился, стал вальяжным, неторопливым, так блатные ходят. Чётки бы ещё, и будет вылитый бандюган. Даже захотелось послушать, что он им скажет, но у нас сейчас другая задача.

На вокзале было два туалета. Один на улице — типичный вокзальный сортир, где вместо унитазов были напольные, ржавые, никогда не убираемые, ещё и вода постоянно бежала с громким шумом и везде валялись газетные обрывки. Никаких кабинок, раковин и прочего излишества, просто сиди в позе орла у всех на виду.

Другой, находящийся в здании со стороны столовой, где я недавно говорил с Турком — цивильный, с унитазами, писсуарами, сушилками для рук и вертушкой, у которой сидела бабка и брала с каждого по полторы тысячи рублей за вход. И внутри даже убирали пару раз в день — воняло не так сильно.

Но платить за это народ пока ещё не хотел, большинство ходило в бесплатный, тратить ещё на это дело по полторы тысячи. Вот этим мы и воспользуемся, возьмём киллеров там, будет проще, и меньше риска зацепить постороннего.

— А платить? — бабушка, сидящая на вертушке у самого входа в туалет, отложила кроссворд и строго посмотрела на нас через большие круглые очки. Из-за мощных линз зрачки казались выпирающими.

— Невтерпёж уже, бабка! — Устинов притворно потёр живот. — Мочи нет! Пусти!

— Да заплачу я, — я махнул рукой и положил на чайное блюдечко мятую пятитысячную купюру. — На троих.

— Сдачу возьмите, — она грохнула на блюдечко несколько больших сотенных монет. — И бумажку, — она оторвала из рулона маленький кусочек явно не щедрой рукой.

И не пропускала, старая, пока все формальности не были улажены. Наконец, мы прошли в мужской туалет. Ну, тут конечно, небо и земля по сравнению с бесплатным. И народа никого, как мы и думали.

Василий Иваныч тем временем подставил руки под сушилку, и она громко завыла, как пылесос. Помещение полуподвальное, окна высоко, надо забираться на батарею, чтобы туда посмотреть. Кабинки всего две, но одна сломанная, с надписью «Не работает», и заперта намертво.

Мы втроём забились в рабочую, потому что прятаться было больше негде, ни единого закутка, а снаружи уже слышалась ругань — киллеры не захотели платить. И где Сафронов их нашёл? Хотя, возможно, он специально взял таких рисковых, другие бы явно поняли, чем всё это пахнет, и не пошли бы на такое дело, а своих людей кандидат в мэры светить не хотел.

— Ты чё не заплатил-то? — послышался гнусавый голос и шаркающие шаги из-за двери. — А то бабка пургу погнала!

— Валить надо отсюда быстрее! — прохрипел кто-то другой, уже внутри. — Там мусора ходят, я их видел, сука. Через это, что ли, окно пролезть? Он про него говорил? Где там тачка?

— Да хрен его знает, по ходу, туда лезть! Сука, идёт кто-то, — раздалось шебуршание куртки. — Шкериться надо, отвечаю, бабка мусоров позвала. Заплатить ей надо было, д***б!

— Ты мне поясни за д***ба, клоун позорный!

— Чё сказал?

— Окно открой!

— А там никто не сидит? — один из них явно показал на кабинку.

— Никого.

— А ты проверь!

Один рванул дверь кабинки, и она открылась. Парень с мутным взором и стоящими дыбом рыжими волосами непонимающе уставился на нас троих. Лицо чрезмерно вспотевшее.

— Да ты заходи, не стесняйся, — сказал сидящий на унитазе в штанах Устинов. — Тут все свои.

Рыжий дёрнулся назад, но в него уже плечом врезался Орлов и уронил на пол, а я перескочил через них и вмазался во второго, который безуспешно пытался открыть маленькое окно, встав ногами на батарею. Щуплый белобрысый пацан свалился на пол и охнул, приложившись головой. В сторону отлетел наган.

— Милиция! — рявкнул кто-то, открывая дверь.

Два милиционера в дутых бушлатах с удивлением уставились на нас, один начал расстёгивать кобуру.

— Да поздно, мужики, — Устинов махнул ксивой. — Мы тут уже сами общественный порядок восстановили.

— Они не заплатили! — возмущалась бабка за плечами ментов.

— Вот мы их повязали, старая, — Василий Иваныч хмыкнул. — На расстрел повезём.

— На расстрел? — она испуганно вздохнула.

— А ты как думала? Капитализм пришёл, не платишь в сортирах — сразу на казнь отправляют. Хочешь срать — плати, иначе кирдык.

Бабка перекрестилась.

— Помогите их утащить, — я показал ментам на извивающиеся тела наркоманов, которых мы с трудом держали.

Белобрысый, тоже потный, как после пробежки, разбил бровь, кровь стекала вниз по лицу, рыжий отделался лопнувшими губами. Зато хоть ствол у них был, не отмажутся, да и маски нашлись в карманах.

Но это только исполнители, а заказчика ещё надо под это подвязать.

— Потащили колоть их, — Василий Иваныч рывком поднял рыжего на ноги. — Всё нам расскажете, пацаны, никуда не денетесь.

Глава 4

Когда мы