На лыжне попаданец Ломаев (Лыжню! – 3) - Михаил Леккор

заткнулся. Возражать против льгот за собственные заслуги было очень уж по-фарисейски. А народ проглотил, такая вот в ХХ веке советская психология.

Одежда, бытовые условия, спортинвентарь, мне уже, честно говоря, все очень надоело. У меня лидировал один вопрос, но до него мы, похоже, и не дойдем. Хотя Кожедуб смог меня снова нокаутировать или, по крайней мере, очень удивить. Подробно рассмотреть все вопросы моего обеспечения на некотором фоне роты, чтобы и их не злить, и меня излишне не нервировать, он перешил опять к неожиданной и для меня, и для командира роты темы.

— Я не собираюсь вмешаться в жизнь роты, — сообщил маршал авиации, — но поскольку это касается Ломаева, скажу. Вы как-то поспешили с назначениями, и в итоге у вас офицер оказался под прапорщиком. Это не сугубая ошибка, благо и лейтенант еще зеленый, а прапорщик бывалый. Так что причина для подвижек есть.

Мы уже с вами товарищ капитан, говорили. Я считаю не очень хорошим назначение в командиры первого взвода лейтенанта Касатонова. Сегодня это опять сказалось. Вы, наверное, еще не знаете, что вместо ушедшего в ступор командира взвода рапорт отдал прапорщик Ломаев.

Великанов испытывающе посмотрел на меня, видимо, не решаясь полностью поверить Кожедубу. Он, разумеется, врать в открытую не будет, об это даже думать страшно. Но может напустить страшилки. Я нехотя кивнул, соглашаясь по факту, но резко выступая против самой идеи Ивана Никитовича ротации командиров по должностям. И даже точнее: меня поставить на место Касатонова — командиром взвода, а его на мое — помощника заместителя по строевой части.

И дело даже не в том, какая должность выше. Я по своей штатской сущности и не понимал, ху их ху. Ну не хочу я быть командиром взвода и все тут! Я ведь просто спортсмен со специализацией биатлонщик. И в армии решил остаться, потому как надо было быть в составе ЦСКА, а это все же армия, чтобы там не говорили.

А самое главное, должность помощника командира роты по строевой части, как мне объяснил Иванов, мой тренер, а теперь и непосредственный командир, это идеал, пример всем. А напрямую административных функций там мало. А вот командир первого взвода должен учить, отвечать и руководить за всех своих подчиненных, сколько их там, тридцать два?

— Товарищ маршал авиации, поймите меня правильно, но я не вытяну на этой должности, — виновато сказал я, — мне надо много тренироваться, впереди крупные соревнования, вы сами говорили. Не могу я еще взвод тащить.

Ха, как увиливать с этого места я получил уже в школе, когда сумел убедить школьного военрука, что не могу быть комвзвода нашего 10 «В». Может и здесь получится?

С надеждой перевел взгляд на Кожедуб и… увидел, что тот и не собирается уступать. Понимать ведь надо, то лейтенант Лекомцев, а то маршал авиации Кожедуб. Больше того, видимо мне предстояла сильная взбучка.

Впрочем, взбучку он подавил внутри себя и со мной заговорил спокойно, хоть и раздраженно:

— Товарищ Ломаев, во-первых, вы обязаны понимать, что это армия со своей дисциплиной и чинопочитанием, а не мягкая штатская немощь, которой сейчас наполнена наше общество. И если вы получили приказ, то вы немедленно должны выполнять без всяких рассуждений.

— Но… — рискнул я возразить, помня о том, что сам Кожедуб и говорил, что он выдвигает лишь предложение. А это две разные вещи!

— Если же вышестоящий военноначальник вносит предложение, то он приказывает вдвойне, — понял меня маршал авиации. При этом на его губах появилось некое подобие улыбки.

Да ведь он издевается надо мной, — понял я. Потом подкорректировал свою оценку: — или, хотя бы, подшучивает. Я уже слышал подобный силлогизм, больше похожий на издевательство, в XXIвеке. Логики там и не было. Гм, а что мне делать. дисциплина в армии действительно железная, а я давал присягу. Хочешь под трибунал загреметь? С другой стороны, не надо меня куда попало засовывать, я под этим не подписывался!

Так и не решив ничего в этой тяжелом и довольно пикантном положении, я просто продолжал молчать. Кожедуб снова улыбнулся, но на этот раз довольно зловеще:

— Если бы ситуация была другой, ох и вы… — он запнулся, вздохнул и закончил более миролюбиво, — высек бы. Но ты блестящий биатлонист и доказал это в Ижевске. Поэтому, говорю не только во-первых, но и во-вторых и в-третьих и, если надо будет, последующие пункты.

Ведь проблема не в том, что Касатонов слабенький комвзвода. Не он первый, не он последний, да, Виктор Семенович? — Великанов молча, но согласно кивнул, — не можешь — научим, не хочешь — заставим, но через два года службы он окреп бы и не ляпал, как со мной. Нет, причина в другом. Первый взвод — это, прежде всего, элитные спортсмены, а возглавлять их некому. Не командовать, это дело десятое, а именно возглавлять на лыжне.

Так что, можно сказать и во-вторых. Ты хороший биатлонист, я думаю, мирового уровня. В ГДР взял первое место с девчонкой на горбу. Здесь уже на первом же пробном состязании, как говорил Виктор Семенович, возглавил соседей по комнате. Он уже сообщил, что ты сразу же установил новый рекорд спортроты. И ведь совсем не сказал, что одновременно прошлую планку превзошли все три соседа.

Великанов что-то хотел вякнуть в оправдание, но Кожедуб легко его заставил замолчать. Потом потребовал, но уже другое:

— Скажи лучше, Виктор Семенович, как твоя точка зрения на это?

— Слушаюсь, товарищ маршал! — дисциплинировано ответил Великанов, — по мне, так товарищ Ломаев идеально подходит на должность командира первого взвода. Именитый биатлонист с большими перспективами, хороший командир, пользующийся авторитетом среди коллег. Я, товарищ маршал действительно не говорил о массовом рекорде. Но я много говорил уже после отбоя со спортсменами — военнослужащими взвода.

И уже непосредственно ко мне, бедному:

Товарищ Ломаев, ведь все поддержали мое предложение. Вот поэтому я горячо поддержал предложение Ивана Никитовича о переводе вас с поста помощника заместителя роты на должность командира первого взвода.

— Но я уже говорил, что мне надо много тренироваться, а потом и бегать на официальных соревнованиях, — напомнил я мягко, — судя по всему, времени у меня не будет хватать и для себя собственного, куда уж для всех остальных!

— Товарищ прапорщик, — возразил мне Великанов, — вы не учитываете специфику нашей части. У нас СПОРТРОТА. То есть, если в обычных мотострелковых подразделениях,