Владимир Романовский - Хольмгард

— А где ж наши славные воины? — спросил он насмешливо.

Хелье Ликургус не нравился. В нем мало что осталось от Явана. Жестокий человек, суровый человек, возможно хитрый и не очень щепетильный в выборе средств.

— Ушли смотреть на скоморохов.

— Ага, — Ликургус покачал головой. — Ну, Хелье, не знаю, встретимся ли еще. Может и встретимся.

— Куда ты едешь, если это не тайна?

— Не тайна. В Венецию я еду.

— Ну да? И что там у тебя за дело?

— Я принял предложение Александра.

— Александра?

— Ты с ним, вроде бы, знаком.

— Ага. Вот какого Александра.

— Да. Мне нужно пройти испытательный срок.

— Какое-то общество или содружество?

— Не знаю, честно говоря. Он мне сказал, что испытательный срок — пять лет, и два из них я буду учиться в семинарии. Может, он пошутил так, а может правда.

Очень ему этого не хотелось, и все же Ликургус зашел к Эржбете. С тех пор, как она вернулась в Новгород из Игорева Сторца, Эржбета находилась безвыходно в доме на окраине, который она сняла у ремесленника, отбывшего в Псков на свадьбу брата.

— Я пришел попрощаться, — сказал Ликургус.

— Да, — равнодушно откликнулась Эржбета. — Вид у тебя походный.

— Ты давно не выходила в город, — заметил он.

Она посмотрела на него тускло.

— У меня есть для тебя новость, — сообщил он. — Я давеча был на торге и встретил нашего общего знакомого. Вспомнили совместное путешествие в Константинополь, и прочее. Он говорит, что зла на тебя не держит.

— Наверное, он хочет на мне жениться, — сказала Эржбета мрачно.

— Не думаю.

— Зная его, думаю, что ему все равно, на ком жениться. Истосковался.

— Кто?

— Дир. Мы ведь о Дире говорим?

— При чем тут Дир. Нет, конечно, Дир хороший парень. Но вообще-то я имел в виду Хелье.

Она резко повернулась к нему.

— Это ты шутишь так? А ну пошел вон!

— Эржбета, не кричи, тебе не идет. У тебя и так голос противный, а когда ты кричишь, он еще…

— Пошел вон!

— Эржбета, я видел Хелье. На торге. После чего я зашел к нему — он живет с другом недалеко от Краенной Церкви.

— Хелье?

— Да. Хелье. Мы с тобою, оказывается, поспешили с выводами.

Эржбета поднялась на ноги.

— Где?

— Ты собираешься признаться ему в любви? А то ведь пора уж. Не думаю, правда, что он…

— Заткнись. Не твое дело. Где?

— На Улице Смолильщиков. В Ремеслах. Пятый дом от угла, если идти от церкви.

У Эржбеты запылали веснушчатые щеки. Она стала натягивать сапоги.

— Ну, развеселилась, — сказал Ликургус. — До свидания, Эржбета. Я уезжаю.

— Да. Счастливого пути и удач.

— Я…

— До свидания. Спасибо. Пошел вон.

Ликургус посмотрел на нее критически, подумал, пожал плечами, и вышел.

А Эржбета, наскоро одевшись, побежала в Ремесла, не помня себя. Хелье стоял на крыльце, беседуя с Гостемилом о чем-то. Эржбета, не показываясь им на глаза, стоя в тени дерева, долго смотрела на него. Они зашли в дом. Эржбета вздохнула и пошла обратно.

Семитысячное войско, обещанное Житнику, прибыло в Верхние Сосны. Та немалочисленная его часть, что была знакома с ландшафтом, удивилась, найдя на месте княжеского комплекса пепелище. Остальные удивились, не найдя стана с шатрами. Кинулись в селение, но жители не могли сказать по этому поводу ничего вразумительного. Воеводы, приведшие свои отряды, посовещались, разбили шатры возле пепелища, уяснили, что при отсутствии предводителей, которых почему-то не оказалось в Верхних Соснах, предпринимать что-либо они не могут, ибо им не известны цели, и послали пять человек в Новгород, чтобы разузнать, что к чему. Люди эти походили по городу, порасспрашивали народ (новгородцы смотрели на них странно и отвечали уклончиво) и в конце концов, после долгих сомнений, решили идти к Константину в детинец. Стража, не очень разбираясь, что нужно этим просящим, неожиданно решила их впустить. У терема их встретил Жискар, сидящий по обыкновению на крыльце, на солнце, и жующий огурец. Выслушав посланцев, он провел их в занималовку, где находились Ярослав и Ляшко.

— Вот, — сказал он.

Ярослав в свою очередь выслушал посланцев, которые интересовались местонахождением Константина. Нельзя ли с ним поговорить? Какие у него планы? Без планов невозможно действовать. Нам сказали придти в Верхние Сосны, чтобы потом двигаться на Новгород. В Верхние Сосны мы пришли, а военачальников нет. Вот пусть явится Константин и разъяснит, что к чему.

Ляшко хотел было объяснить посланцам, что они орясины тупые безмозглые, но Ярослав, остановив военачальника, внимательно выслушал гостей, поразмыслил, и сказал:

— Ну, что ж, Ляшко. Как раз сейчас у нас по плану был поход на Брест, по уговору с Хайнрихом. Нужно там потеснить литовцев, а то они ему мешают воевать с норманнами. Вот и войско есть — семь тысяч человек. Не желаешь ли его возглавить?

Ляшко задумался. Предложение было весьма соблазнительное. При удаче можно было возвратиться в Новгород с лаврами победителя — а там кто его знает, какие еще удачи заготовила судьба, главное начать.

— Нужно, чтобы меня слушались, — сказал он. — Меня там никто не знает.

— Возьми с собой двадцать человек из Косой Сотни. Тогда тебя будут слушаться.

Быстро собравшись, Ляшко выехал в Верхние Сосны и, прибыв туда засветло, объяснил воеводам положение, кое-что скрыв, кое-что изменив по своему усмотрению.

— А что же с Константином? — спросили его.

— А Константин в темнице.

Если бы те землевладельцы, что составили в Ветровой Крепости соглашение с Житником, присутствовали бы при этой встрече, Ляшко схватили бы тут же на месте. Но землевладельцев этих не было в живых, их пепел развеял ветер. С Ляшко согласились.

Можно было бы идти по рекам, но это означало бы — через Русь, а связываться со Святополком и его польскими гостями напрямую у Ярослава не было желания. Пятьсот аржей по бездорожью — в лучшем случае переход должен был занять месяц. Ляшко предъявил свои расчеты Ярославу.

— Вот и хорошо, — ответил князь. — Они все хотели воевать и захватывать города — вот и случай представился.

— Князь, большинство из них ни разу не побывало еще в сражении, а о серьезных переходах не имеет представления.

— Будет им хорошая учеба. А тебе, Ляшко, тоже пора чему-нибудь научиться. Есть задача — добраться в трудных условиях с малыми потерями до города, захватить его, послать гонцов с вестью. Войско состоит из новобранцев. В день выхода войска силы превосходят силы врагов. Полководцы решают такие задачи всю историю. Имена тех, кто справляется с решением, записывают в летопись. А придти по хорошим хувудвагам в чистый, ухоженный город с мирным населением во главе опытного войска может даже служанка моей жены.

Поход на Брест оказался неудачным, но большого значения это не имело.

Понежившись, попировав эпикурейски две недели в компании Дира и Гостемила, Хелье решил, что зиму проведет в теплых краях.

— Достаточно я видел в своей жизни снега, — веско сказал он Гостемилу. — Не люблю я кутаться и дрожать по ночам от холода, вставать и подкидывать дрова в печку. Листья шуршащие! Люблю, когда тепло.

— И куда же ты вознамерился отбыть? — с интересом спросил Гостемил, дегустируя греческое доброй выдержки.

— В Корсунь.

— А, да. Забавный город. Диковат, но забавный.

— Поедешь со мной?

— Сперва я должен побывать в Киеве. Нужно уладить дела, — сказал Гостемил. — Не мрачней так, Хелье, вряд ли я увижу там Марию. Затем я хотел бы посетить родные места. Там у меня есть дальний родственник, он обещал отписать мне половину имения, если я перестану бездельничать. Так и сказал, представь себе. Но, возможно, к Рождеству буду в Корсуни, так что жди. Холопа бы надо завести. Дир мне Годрика не отдаст. Я уж просил его. Он со мной после этого два дня не разговаривал. Не умеет держать дистанцию — холопа нельзя делать своим другом, это верный признак плохого вкуса. Деньги у тебя есть, как я понимаю?

— Князь дал, как обещал. Кстати, он о тебе спрашивал. Я ему все объяснил, и он хочет тебя видеть.

— Зачем?

— Чтобы с тобою помириться.

— Я с ним не ссорился. Да знаю я, знаю. Утомительно это, вот что.

— Я бы хотел зайти попрощаться с Ингегерд.

— Это — дело хорошее. Это правильно.

— Пойдем вместе.

— Не хочу.

— Ну, пожалуйста.

— Ладно. Я, правда, намеревался сегодня посмотреть на скоморохов, какие-то новые приехали, из Пскова. Говорят, смешные.

— Успеем и к скоморохам.

— И то правда. Сейчас пойдем?

— Да.

— Переоденься.

— Зачем? — удивился Хелье.

— Мы ведь в детинец идем.

— И что же?

— Рубаха на тебе мятая, порты какие-то сероватые. Одень все самое лучшее.