Олегархат им. тов. Сталина - Квинтус Номен

(в основном балкеры, а в последнее время и контейнеровозы) оттуда шли потоком — в общем, почти каждый советский человек мог своими глазами увидеть, что делали в Германии для СССР. А еще оттуда шли в очень большом количестве одежда, обувь тоже поступала, но «специальная» в основном, то есть для рабочих, также в магазинах часто встречалась посуда и мебель производства ГДР — и о новинках германской промышленности газеты писать не стеснялись. Чуть меньше писалось о достижениях «братского болгарского народа», но о них и писать особо не требовалось: магазины были просто завалены болгарскими овощными консервами, а в сезон и свежие овощи заполняли прилавки. Довольно скромно пресса рассказывала о Венгрии, однако о ее достижениях народ, особенно в глубинке, был осведомлен более чем прекрасно: заметно больше половины загородных автобусных рейсов выполнялись «Икарусами», мотоциклы «Паннония» тоже на селе были хорошо известны — а еще советские селяне с большим теплом принимали венгерские зимние куртки на меху.

А вот о Словакии и о Северной Корее газеты писали мало, хотя в этих двух странах «достижения» были самыми заметными (внутри этих стран заметными), да и объемы торговли уже людей, бывших «в теме», начинали удивлять. Товарищ Гусак, например, очень ловко воспользовался тем, что у него появились «свои» деньги — и уже через день после моего визита в Словакии бензин стал продаваться исключительно за словацкие кроны. А еще через неделю только за словацкие кроны развернулась и торговля в государственных продовольственных магазинах, чуть позже вообще вся госторговля на них перешла. Вообще-то в договоре о разводе Чехословакии предусматривалось, что «стороны не будут ограничивать взаимную торговлю в течение двух лет», но Густав Гусак ее и не ограничивал: чешские (то есть старые чехословацкие) кроны свободно принимались во множестве специально выделенных магазинов, но вот цены в чешских кронах там устанавливались вдвое выше, чем в словацких. То есть с самого начала вдвое, а с Нового года в словацкой торговле чешская крона еще в полтора раза подешевела.

На вопли товарища Дубчека товарищ Гусак особо внимания не обращал: по тому же договору, поскольку население Словакии было теперь вдвое меньше населения Чехии, «наличку» стороны тоже «поделили» в соотношения два к одному, и словаки всю оговоренную сумму в старых купюрах просто собрали и поместили на склады, доступ к которым чехам предоставляли по первому же требованию. Поэтому чешские деньги товарищ Гусак мог официально считать именно принадлежащими Чехии, и имел полное право устанавливать обменный курс по собственному желанию. Ну а товарищ Дубчек оказался полностью соответствующим своей фамилии, по его требованию в присутствии чешских наблюдателей словаки «свою часть» чехословацких денег уничтожили в конце февраля, а товарищ Гусак после этого со спокойной душой запретил хождение «старых денег» у себя в стране. И на совершенно законных основаниях потребовал сохранившиеся в Словакии деньги обменять на «реальные активы».

Золота у чехов не было, так что платить пришлось товарами, и главным образом автомобилями (грузовыми) и горными машинами, поэтому словацкие горняки потирали ручки в предвкушении расширения многочисленных рудников, а училища, в которых этих горняков делали из вчерашних школьников, испытали невероятный наплыв молодежи. Еще бы: до зимы в Словакии выстроили две довольно больших угольных шахты, сразу три рудника для добычи железной руды заложили. А еще два урановых рудника, один — вообще для добычи золота… Много всякого полезного в недрах Словакии было, и если это полезное оттуда достать и применить с пользой для страны…

В Богунице вот уже десять лет строился ядерный реактор, но конца этой стройке было не видно, а затраты на строительство уже превзошли все мыслимые пределы. Лично меня удивило лишь то, что реактор там строился, мягко говоря, странный: тяжеловодный с газовым охлаждением. С моей точки зрения ­ полное дерьмо (хотя себя я к специалистам по реакторам отнести все же не могла, но специалистов, причем тех, о ком я прекрасно знала и в собственной… старости, да) все же слушала внимательно. И когда мы с Густавом Гусаком достигли взаимопонимания «по главным вопросам», я предложила и вопрос «второстепенный» рассмотреть повнимательнее. В результате постройка предполагаемого чудища была немедленно остановлена, а на площадке будущей АЭС и так же немедленно началось строительство сразу двух блоков под ректоры ВВЭР-500. Корпуса для которых непосредственно сейчас изготавливались в Чехии…

Вообще-то единственное, на что я уговорила Гусака, так это на отказ от продолжения строительства тяжеловодного реактора, два «пятисотника» должны были строиться по планам, согласованным еще задолго до разделения Чехословакии. Я просто ему предложила эти планы немного ускорить — и он их именно что «ускорил». Причем ускорил капитально: избыток «чешской наличности» он потратил, заказав еще два корпуса для реакторов у «соседа», а площадку сразу разметил на строительство четырех таких блоков. И проявил при этом изрядную фантазию: четыре турбогенератора по двести пятьдесят мегаватт он заказал у французов… ну, хозяин — барин, а в СССР ему всяко в намеченные сроки генераторы для двух дополнительных блоков АЭС изготовить не смогли бы: планы у нас в стране и без того были исключительно напряженные.

Что же до Кореи, то там дела творились еще более интересные. В СССР товарищ Ким поставлял огромное количество цинка, вольфрам оттуда шел потоком, разные другие металлы, которые хотя и добывались считанными тоннами, выручки приносили даже побольше, чем медь, цинк и вольфрам вместе взятые. А еще Северная Корея почти весь советский Дальний Восток одевала и частично обувала (а детей дальневосточников обувала вообще полностью). Хлопок для изготовления тканей корейцы в Китае брали, а все остальное сами делали, включая «искусственную кожу» для обуви. Ее они делали из кожи естественной: малопригодную в обувном деле свиную кожу они перемалывали в пыль, а затем из этой «пыли» делали, скрепляя ее латексом, «кожу», для изготовления обуви уже вполне пригодную. Пока еще — не особо долговечную, но дети-то растут быстро, если обувки на сезон хватает, то и замечательно, а если такая обувь еще и вчетверо дешевле самой плохонькой, но изготовленной из настоящей кожи, то вообще прекрасно. А всякая тряпичная обувь вроде кед или тапочек вообще стоила столько, что родители на ценники даже не глядели.

Фабрики же по пошиву детской одежды и обуви товарищ Ким вовсе не для удовлетворения потребностей северного соседа строил, он для себя старался, впрок. То есть что «северный сосед» все это радостно потребляет — это хорошо, потому что позволяет с кредитами рассчитываться, а вот когда собственные детишки подрастут, эти фабрики и для страны окажутся крайне полезными. А