Врач из будущего - Андрей Корнеев

да ты что! Это же «Метрополь»! — говорил он, размахивая руками. — Туда Горький заходил, Шаляпин! Самые лучшие повара! Лучшая еда!

И вот они сидели в огромном, шумном зале под высокими потолками с лепниной. За столиком, покрытым белоснежной скатертью, расположились четверо: Иван, Сашка, Миша и Леша. Последний сидел, разглядывая меню с благоговейным выражением лица, как будто держал в руках не кусок картона, а древний манускрипт.

— Смотрите, — прошептал он, — раковый суп-биск… филе-миньон… ананасы в шампанском… Я и не знал, что такие вещи в природе существуют!

— Существуют, — усмехнулся Иван, заказывая вино. — Для очень узкого круга лиц.

— А мы разве не узкий круг? — с вызовом спросил Сашка. Он сидел, раздуваясь от гордости, как индюк. Сегодня он был центром вселенной. — Мы передовой отряд советской науки! Нас даже в «Правде» упоминали!

— Упоминали-то тебя, Саш, как «помощника Борисова», — не удержался от колкости Миша, скептически разглядывая изысканную сервировку.

— А ты, Баженов, как «лаборанта»! — парировал Сашка. — Так что не задирай нос!

Иван наблюдал за ними с улыбкой. Вино было действительно отменным. Он разлил его по бокалам.

— Ну что, друзья, поднимем за нашего жениха. За Сашку. Чтобы Варя его не сильно била за все те проделки, которые он еще не совершил, но обязательно совершит.

— За Сашку! — хором откликнулись Миша и Леша.

Выпили. Леша, отхлебнув, скривился.

— Кислятина какая-то… Я лучше портвейна бы…

— Да перестань, — добродушно огрызнулся Сашка. — Это бордо! Ему сто лет, наверное!

— Сто лет ему или нет, а водка лучше, — уперся Леша, но бокал до дна все же осушил.

Разговор постепенно наладился. Сначала говорили о работе, о последних успехах с капельницами, о том, как московский завод наконец-то вышел на плановые объемы по «Крустозину». Но Иван, видя, что Сашка начинает скучать, ловко сменил тему.

— Ладно, хватит о делах. Саш, расскажи-ка лучше, как ты за Варей ухаживал. Признавайся.

Сашка засмущался, покраснел, но вызов был принят.

— Да чего там… Сначала она меня на порог больницы не пускала. Говорит, «мешаешь работать, Морозов». А я ей то цветок принесу, то конфетку… Потом, ну после подвала и пеницилина, она ко мне привыкла. Видит, парень то не промах.

— А я помню, как ты в общежитии на гитаре ей играл, — подхватил Леша. — Ты же ноты не знаешь! Два аккорда выучил и давай их всю ночь долбить! Соседи стучали!

Все засмеялись. Сашка отбивался как мог.

— Зато ей понравилось! Сказала что это романтично!

— Это она из жалости, — ехидничал Миша. — Видит — человек совсем отчаянный, музыку мучать готов.

— А ты, Миш, небось, с девушками цитатами из учебника по химии объясняешься? — перешел в контратаку Сашка.

Миша вдруг стал серьезным. Он покрутил в пальцах ножку бокала.

— Некогда мне с девушками, — пробормотал он. — Наука не ждет. Вот смотрите… Флеминг открыл пенициллин в двадцать восьмом. А мы его только сейчас внедряем. А сколько еще открытий впереди? Антибиотики широкого спектра, антикоагулянты, да и много чего… — Он взглянул на Ивана. — Ты же сам говорил, Лёва, что это только начало. Я боюсь не успеть. Вот честно. Нобелевку получить хочу. Как Мария Кюри. Чтобы имя в истории осталось.

В его голосе звучала не просто амбиция, а настоящая, почти религиозная одержимость. Иван смотрел на него и видел в его глазах тот самый огонь, который двигал науку вперед во все времена.

— Успеешь, Миша, — тихо сказал он. — Мы все успеем.

— А я вот о другом думаю, — вставил Леша. Его простодушное лицо стало вдруг задумчивым. — Вот вы все тут гении, ученые. А я… я просто работаю. И вижу, как то, что вы придумали, людям помогает. Привезли нам в больницу ваши шприцы одноразовые, я сначала ругался, зачем это надо, ведь те же что и были! Форма другая, да и только… А теперь вижу, заразы то меньше стало, сепсиса нет. И я гордый. Потому что я ваш друг. И я тоже к этому делу, пусть с краешку, но причастен. Мне большего и не надо.

Он сказал это так просто и искренне, что все на мгновение замолчали. Иван смотрел на этих троих — на упрямого, верного Сашку, на гениального и одержимого Мишу, на простого и честного Лешу. Они были такими разными. Но они были его командой. Его друзьями. В его прошлой жизни у него не было ничего подобного.

— Знаете, — сказал Иван, снова наполняя бокалы. — В другом месте и в другое время я бы, наверное, так и просидел бы всю жизнь в своей больнице, один, никому не нужный. А здесь… Здесь у меня есть вы. И общее дело. И я… я счастлив. По-настоящему.

Это была не игра, не роль. Это была правда. Он чувствовал себя здесь своим. Нужным.

— Ну вот, разнылся наш командир, — смахнул скупую мужскую слезу Сашка. — Ладно, хватит лить воду. Давайте еще выпьем. За дружбу! И чтобы завтра на моей свадьбе все были живы-здоровы!

— За дружбу! — снова прогремело за столом.

Иван ловил на себе взгляды других посетителей: удивленные, любопытные. Четверо молодых парней, один в костюме, трое в простой, но чистой одежде, громко разговаривающие и смеющиеся в этом храме советской элиты. Но ему было все равно. Он был со своими. И это было главное.

Свадьба Сашки и Вари стала событием, о котором в их кругу говорили еще очень долго. Иван и Катя превратили свою огромную гостиную на Карповке в настоящий праздничный зал. Стол ломился от угощений, тут были и традиционные холодец и фирменный салат Ивана «Цезарь», и диковинные для большинства гостей канапе, и даже собственноручно приготовленный Иваном торт с морковью.

Но главным подарком, помимо самого торжества, стал «свадебный набор молодого советского инженера», как его в шутку назвал Иван.

— Дорогие молодожены! — провозгласил он, когда гости уже достаточно развеселились. — От лица всей нашей лаборатории и от себя лично хочу вручить вам кое-что для создания крепкого семейного очага.

Он подвел их к отдельному столику, на котором стояли три загадочных устройства.

— Во-первых, — Иван с торжествующим видом поднял первый предмет, — аппарат для приготовления поджаренного хлеба, модель «Сашка-Варя-1»! Больше не будет черствых завтраков! Специальная регулировка степени поджаривания!

Гости ахнули. Сашка с благоговением