Барышня ищет работу (СИ) - Салма Кальк

Я помнила слова Авенира Афанасьевича о том, что большинство посмотрит из-под защиты, но молчала. Пусть сам скажет.

— Всё равно страшно, — выдохнула Марьяна.

— Держитесь, прорвёмся, — я взяла её за руку.

Мне самой было, прямо скажем, страшновато. Но я ещё подумывала о том, что ждёт меня после, на работе. И припоминала ректорские слова о том, что работка та ещё. Но другой не предлагают, так ведь? Значит, собираемся и идём смотреть, и не забываем тепло одеться.

Когда мы собрались перед аудиторией для практических занятий — хорошо заклятой, как мне объяснила Марьяна — Авенир Афанасьевич появился из теней и пригласил нас заходить.

— А Афанасий Саныч сказал, что практики не будет, — тут же заявил Коля Малинин.

Николай, простите, Иваныч.

— Вот так прямо и сказал, что не будет, и всё? — усмехнулся Пуговкин-младший.

— Ну… сказал, практика в поле, — Коля смутился.

— Вот именно, практика в поле. Извольте послушать, — Авенир Афанасьевич внимательно оглядел нас всех.

Шепотки и прочие посторонние звуки затихли.

— Сегодня мы отправляемся в поле и будем пробовать то, чем чаще всего занимаются в жизни и на службе некроманты, то есть — уничтожать нежить. Я, как ваш преподаватель практики, считаю следующее, и Аркадий Петрович со мной согласен: сегодня атаковать нежить будут Толоконников, Томашевский, Ряхин и Сударев.

Названные приободрились. Все, кроме Мити Ряхина, тот лишь плечами пожал.

— Все остальные наблюдают из-под защитного купола, и не высовывают даже кончика носа за его пределы. Ясно? — он ещё раз оглядел нас всех, дождался кивка от каждого.

И… мне показалось, или он мне подмигнул? Пусть уж лучше показалось, да?

Дальше он говорил тем четверым, кто вышел в лидеры, что им сегодня предстоит делать. Но главное было — не лезть вперёд всех и действовать по команде.

— А когда остальным практиковаться? — спросил серьёзный и сосредоточенный Костя Петровский.

— На следующих занятиях. После того, как покажете мне устойчивую защиту и умение атаковать из-под неё.

И так он это сказал, что вопросов больше не было. Ой, нет, были. Томашевский, приятель Толоконникова, спросил:

— Готовиться на всю ночь?

— Думаю, часа нам с вами за глаза хватит, — ответил Авенир Афанасьевич.

И то хлеб, потому что до утра на улице — это хоть как одевайся, всё равно замёрзнешь.

— Поспать хотя бы, — вздохнула Марьяна. — Или пойдёмте в лавку?

— Давайте завтра, — есть хотелось немилосердно, лавка подождёт.

Она согласилась, и мы разбежались по домам.

Я именно что пообедала и легла спать, проспала до ужина, а после ужина читала на завтра. Явно после практики будет не до того.

И вот мы все стоим в уже знакомом коридоре перед аудиторией практики — в темноте, которую с трудом рассеивают немногочисленные осветительные шарики. Авенир Афанасьевич появился, оглядел нас.

— Оделись, всё верно. Слушаем меня. Шагаем сейчас за мной, и на месте первым делом строим защиту. На себя. И я ещё прикрою дополнительно. Дальше уже по команде, и вдруг внезапно упёрся взглядом в меня. — Ольга Дмитриевна, вы умеете держаться за кем-нибудь в тенях?

— Кажется, да, — ответила я.

— Кажется ей, — проворчал он, подошёл и крепко взял меня за руку.

Рукой в перчатке руку в перчатке. Но я почувствовала себя изрядно неловко — остальные-то сами справляются.

— Приготовились, за мной, — скомандовал он.

Я шагнула… куда-то. И вышла в темноту и лютый холод. И в сугроб. Слава валенкам, не начерпала снега. Авенир отпустил мою ладонь, я отдышалась, не забыла и поставила защиту… как-то и какую-то. И ощутила, что той защиты ещё наросло вокруг.

Дальше расшвыряли вокруг осветительных шаров, и стало видно, что стоим мы где-то на кладбище.

— Спаси, господи, — крестилась рядом Марьяна.

Я взяла её за руку — мне тоже так было проще.

Мы стояли на площадке, вокруг торчали кресты, побольше и поменьше, деревянные и каменные. Сугробы, и изредка — деревья.

— Приготовились, — командовал Авенир Афанасьевич. — Толоконников, на вас северная половина круга, Ряхин с юга.

Двое названных снимали перчатки один и здоровенные рукавицы другой, разминали пальцы. Первый вопль кого-то из сокурсников раздался из-за спины, я обернулась… и увидела.

Нечто таращилось на всех нас из-за ближайшего креста. Это была… тоже смертная сила, в её самом что ни на есть настоящем виде. Смерть смотрела на всех нас. Я оцепенела, я не понимала, что нужно. Но Митя Ряхин не сплоховал и хлестнул щупальцем силы, и вышел из-под купола, и сделал несколько шагов вперёд через сугроб, и я видела, что на нём защита, и она непреодолима для врага.

Первый враг осыпался пеплом на снег, но на его месте выросли ещё три.

— Сударев, помогайте, — Авенир Афанасьевич спокоен.

Степан сунул рукавицы за пояс, шагнул и встал рядом с Митей. С другой стороны раздались шипение и треск — Толоконников тоже хлестал кого-то, и Войтек Томашевский встал рядом с ним, и помогал.

Мы, оставшиеся, сбились в кучу и смотрели. Марьяна так вовсе прижалась ко мне и дышала испуганно. Но парни знали, что делали, и нежить осыпалась пеплом с тоненьким воем.

И вскоре вовсе перестала показываться из-за крестов. Подождали, повертели головами по сторонам — тихо. Все задышали, зашевелились, а те четверо, кто сегодня бился, доставали из-за поясов и из карманов рукавицы и перчатки и надевали на явно замёрзшие руки.

— Молодцы, справились. Все четверо — отличные отметки, — сказал Авенир Афанасьевич. — Сейчас в академию, оттуда по домам.

В аудитории перевели дух и посбрасывали тулупы и шубы. Всем было, что сказать — кому было страшно, кому наоборот, хотелось выбраться из-под купола и пойти в атаку.

— Борис, руки жёстче, — Авенир Афанасьевич начал разбор полётов с Толоконникова. — Войтек, молодец, все хорошо. Степан, не тушуйтесь. Или вы — или вас. Дмитрий, безупречно.

Неуклюжий во всём кроме уничтожения нежити на кладбище Митя Ряхин так и застыл с недоумённым выражением лица.

— Да-да, Дмитрий, я вам. Так держать. И трое остальных — тоже так держать. Вы сегодня справились.

Митя разинул было рот, и тут же закрыл его. И сел.

— Остальные — готовимся. Завтра пара практики здесь, тренируем нападение и защиту. Сейчас же отправляйтесь по домам и спать.

Мы вышли в коридор, Авенир Афанасьевич попрощался и исчез.

— Ряхин, ты что это, отличником заделался?