Александр Карпенко - Грань креста (дилогия)

Обвёл глазами оставшихся. Игорек. Плачущая, не понимающая, что творится, Дженни. Я сам. Дурак и Рой не в счёт. Эти, считай, не здесь, а почти уже там. Оба не обратили ни толики внимания на уменьшение экипажа. Лица горят внутренним пламенем. Они — поглощены своим.

За нас троих — сколько? Рой, маньяк — это наверняка. Сколько молодых ребят, таких же пленников вертящегося мира, уложат они, покуда пройдут к Зеркалу? Пять, десять, тридцать? Рой — профессионал, не пацанам с ним тягаться. Велик счёт…

Я зажмурился. Замелькало в глазах:

Твоё лицо. Бегущие по дорожке дети. Свет в окошках маленького зелёного домика. Жена, открывающая дверь. Снова ты. Белый халатик, белый халатик в придорожной зелени…

Грубо рявкнул на Игорька:

— Что встал? Ходу!

Пилот вздрогнул и воткнул передачу. Вездеход пошёл пожирать последнюю милю до зоны Зеркала.

Автомобиль, укрытый маскировочной сеткой, сливается с кустами.

Вставший на одно колено Рой последний раз проверяет гранатомёт.

Ещё закованный в наручники, но уже обвешанный брусками взрывчатки безумец, нетерпеливо извиваясь, шипит:

— Зеркало, Зеркало… Пустите меня к Зеркалу!

Ключ от наручников болтается у меня между пальцами. Досасываю последний окурок. Ещё чуть-чуть — и я дома.

Ты, наверное, уже вернулась из своего далёкого далека. Прилечу прямо к тебе, схвачу, обниму, зацелую…

Останутся ли пятна крови от моих рук на твоей белой блузке?

Ещё пара слов от автора

У меня немало знакомых, прочитавших «Грань креста» и ждущих следующей книги. «Гребец галеры» вызывает у всех одни и те же вопросы.

Что стало с Шурой? Выбрался ли он из этого мира? Что дальше произошло с Люси, Патриком и другими? И вообще, будет ли продолжаться история ещё? Каковы мои дальнейшие планы?

Что мне им ответить?

Мир вертится. Бесконечная череда рождений, несчастий, смертей продолжает своё вращение вместе с ним. Каждую минуту кто-то хватается за телефон, набирая номер «Скорой помощи», и очередная бригада следит за всполохами проблескового маяка на окнах пролетающих домов, зябко кутаясь в шинели и кляня ненавистную работу, без которой они не мыслят своей жизни.

А я и мои планы — что я?

Где-то срослось и затеплилось— залито и разорвано,И мы обречённо шепчемдруг другу: «Прощай и прости…»

За всё мы платить обязаны,и платим мы слишком дорого.В руках уголёк не удержишь,не сжегши ладонь до кости.

Сижу. Докуриваю. Ключ от Ключа блестит между пальцев…

Примечания

1

Mayday («Майский день») — международный сигнал бедствия для радиотелефона.

2

Хайям. Рубайи 40. (Интерпретация моя. — А. К.)

3

Роман написан при участии Е. Старостиной.

4

Перевод Е. Дунаевской.