Николай I Освободитель // Книга 10 - Андрей Николаевич Савинков

купцов, региональных политиков, наконец получивших хоть какой-то шанс сделать карьеру в столице, творческой интеллигенции, студенчества. Общий настрой общества в том числе и благодаря удачному завершению большой — как уже начали писать в газетах «Великой» — войны был более чем позитивный. Тем более что и экономика на фоне снятия с нее тяжкого военного бремени и завоевания новых рынков сбыта резко улучшила свои показатели по сравнению с предыдущими тяжелыми годами.

Некоторое время императорская свита во главе с самим монархом провела в коридорах здания Собора, приветствуя знакомых парламентариев и всячески демонстрируя хорошее настроение. Впрочем, даже среди тех, кто смог пройти сквозь сито сложных трехступенчатых выборов имелись те, кто считал, что представительский орган России не нужен. Группа парламентариев-монархистов избираясь в Собор открыто декларировала целю упразднение сего вредного по их мнению органа и возвращение России самодержавного правления, при котором страна за прошедшие сто лет вырвалась в мировые лидеры.

Ярким примером и идейным вдохновителем монархистов был самый молодой в современной истории империи фельдмаршал Михаил Дмитриевич Скобелев, получивший свой чин в тридцать семь лет за взятие Амстердама и принуждение Нидерландов к выходу из войны. Поскольку закон не ставил никаких ограничений в плане избрания в состав Собора, немалая его часть — что логично после успешной войны, когда авторитет армии был на подъеме — состояла из действующих военных.

— Божию милостью император Всероссийский и Ромейский, Государь Киевский, Московский, Владимирский, Новгородский, Царь Польский, Царь Казанский, Царь Астраханский, Царь Сибирский и Грузинский, Великий Князь… — перечисление распорядителем всех титулов российского императора занимало немало времени, поэтому полное титулование использовалось только в особых торжественных случаях, в обычной жизни заменяясь более удобоваримым сокращенным. Все же каждый раз пять минут слушать перечисление географических названий с упоминанием мест из самых разных уголков планеты было достаточно утомительно. При том, что полное титулование в обязательном порядке заучивалось на память еще в школе и предполагалось, что каждый подданый империи может воспроизвести его самостоятельно. — Государь Туркестанский, Протектор Корейский, Гавайский, Эфиопский, мальтийского рыцарского ордена Гроссмейстер и прочая, прочая, прочая.

Едва прозвучал последний, надо признать, самый любимый большинством титул, заиграл государственный гимн, а все присутствующие участники первого заседания дружно поднялись на ноги. Среди почти двух тысяч человек собравшихся в этот день в огромном зале, были люди совершенно по-разному относившиеся к институту монархии в целом, однако не нашлось бы, наверное, ни одного, кто бы мог всерьез отрицать заслуги Романовых по превращению когда-то задворок Европы в полноценного мирового гегемона.

— Господа! Я искренне рад сегодня быть здесь, — император улыбнулся и обвел глазами огромный зал, наполненный «лучшими людьми» империи. Большая часть собравшихся были русскими православными, однако присутствовали так же представители других вероисповеданий и национальностей. Были люди с желтой кожей и монголоидным разрезом глаз, с красноватой кожей, отдельно выделялась группа совсем коричневых. Евреи, католики, мусульмане, протестанты, буддисты, язычники. Разнообразие в некотором смысле было ограничено тем, что право отправить своих представителей в Земской Собор получили только территории, имеющие статус губерний. Различного рода не инкорпорированные и зависимые территории, колонии, протектораты и прочие союзники тут представлены не были. — Сегодня мы открываем новую страницу в деле строения нашего общего дома под названием Российская империя.

Эпилог 3

— Что рисуешь, Федя? Линии, кружочки… Очень интересно. Это что рисунок Николаевской награды? У тебя же одна есть уже, еще на одну нацелился? Ну это будет не просто, сам знаешь, они второй раз одного человека награждать не любят, — в кабинет заведующего физической лабораторией Томского университета ввалился его давний приятель и однокашник, работающий здесь же в столице Сибири на должности декана соответствующего факультета. Александр Романов плюхнулся на стул, достал было из кармана пачку сигарет, но под укоризненным взглядом Федора Поповича поморщился и убрал курево с глаз долой. Всемирно известный ядерный физик табачный дым на дух не переносил и никому рядом с собой курить не позволял.

— Опыты провел. Ты про атомарную модель Корфа читал? Лет семь назад про нее публикация была в «Вестнике Московского Университета».

— Не упомню, читал ли статью, но основную суть знаю. Анатолий Васильевич там предложил рассматривать атом как булочку с изюмом. Большое положительно заряженное ядро и равномерно расположенные по нему отрицательно заряженные электроны.

— Ну вот. А полученные мною данные говорят об ином. Не буду вдаваться в подробности, статья еще только пишется, там многое нужно будет сформулировать в первую очередь для себя, но… В общем получается, что атом напоминает планету вокруг которой крутятся спутники-электроны.

— Крутятся?

— Ну да, не совсем верное слово, но… — Физик взял карандаш, лист бумаги и несколькими движениями нарисовал условное ядро и окружающие его обитали, по которым как бы «летают» электроны.

— И что? — заинтересованно спросил Романов. Он своего друга знал лучше других, как-никак уже тридцать лет бок о бок работали, и вот такая отрешенная сосредоточенность обычно означала, что Попович нащупал что-то действительно интересное. В прошлый раз это закончилось Николаевской премией, кто знает, может быть, что даже не последней в его жизни.

— Отдельно ничего. Но вот если добавить сюда работу молодой австрийки Лизы Мейтнер, слыхал о такой? — Романов неопределённо дернул плечами, как бы говоря, что что-то слышал, но без подробностей.

Австрия — или вернее теперь Южногерманский Союз, но поскольку столица государства осталась в Вене, все ее по привычке называли старым именем — произвела поразительный кульбит за последние три десятка лет. Вписавшись в Великую войну на стороне Антанты — там тоже была какая-то мутная история, вроде бы королевская семья была против, однако генералы чуть ли не силой продавили решение о присоединении к западному блоку — Австрия очень быстро показала свою военную несостоятельность, оказалась оккупированной и в итоге лишилась последних остатков своей былой «имперскости». А именно словенских и чешских земель, куда российский император Александр II по уже сложившейся традиции посадил на трон своих родственников. Своего среднего сына Федора отправил чехам, а словенцам отдал единокровного брата Ивана, сына Николая Павловича и Варвары Нелидовой.

И, казалось бы, ничего хорошего эту страну — Австрию в смысле — не ждет, однако, вмешался случай. Королевская семья Баварии во время боев за Мюнхен погибла в полном составе неудачно подставившись под сброшенную с российского газолета бомбу, а сама эта страна оказалась разрушена просто тотально. В отличии от Австрии, которая «сдалась» очень быстро, баварцы, подкреплённые французскими дивизиями — галлы не дураки и старались