Ищенко Владимирович - Коррекция

   - И со многими придется беседовать? - спросила Лида. - Справятся твои комиссии?

   - Куда они денутся? У меня в них скоро будет двадцать пять тысяч работников. Подбираем тех, кто знает английский или испанский, а для остальных привлекаем переводчиков. Я думаю, что пропустить три тысячи человек за год сможет каждый. Нужно быстро решить, брать или нет человека, который представляет интерес, но вместе с тем вызывает сомнения. Поскольку я не смогу оценить работу членов комиссий, нужно будет оценить их самих. И естественно, что сам я это сделать не буду, но люди для этого есть. Удовлетворена?

   - Получила примерное представление, а чтобы разобраться, нужно читать ваши тесты и знать, как машина оценивает ответы. Но что бы вы там ни придумали, не хотела бы я быть на месте членов твоей комиссии. Как представлю себе вереницы голодных, замерзающих людей, с надеждой заходящих в ваши надувные здания... А потом кто-то их выслушивает и выгоняет обратно на мороз. Я бы так не смогла. Дети как-нибудь влияют на выбор?

   - У проблемных добавляются баллы. А если, к примеру, мужа пускать нельзя, а у него жена с ребенком, ей предлагают остаться или оставить ребенка. Детьми мы считаем тех, кто младше четырнадцати. Но у проблемных редко есть жены с детьми, а вот супруг с взятым на воспитание ребенком может быть.

   - Никогда этого маразма не понимала, - сказала Лида. - Точно с жиру бесятся. Ладно, пойду я немного поваляюсь. Когда надумаешь включать комм, позови.

   Первые отклики на катастрофу пришли только через четыре часа после взрыва, когда уцелевшие и обезумевшие от страха американцы повалили через сухопутную границу с Мексикой, причем не только в положенных местах, но почти на всем ее протяжении, ломая при этом мешающие металлические ограждения. Они скупали продовольствие и транспорт, после чего старались как можно быстрее убраться подальше от границы. Беглецов было так много, что скоро в приграничных городках покупать стало нечего. Деньги были не у всех, поэтому не обошлось без воровства и грабежей. Местные власти попросту растерялись. Еще через пару часов край неба с американской стороны потемнел, и полоса черноты стала быстро приближаться, погружая мир в жуткий полумрак. Люди зажигали фонари, жгли на улицах костры, бросая в них все, что могло гореть и истово молились о прощении грехов. Те, за кем грехов было слишком много, не рассчитывая на милосердие и пользуясь темнотой и бездействием властей, грабили, насиловали и убивали, пытаясь жестокостью и текилой заглушить леденящий душу страх.

   - Началось, - сказала Лида. - А власти Мексики так и не выступили. А ведь наверняка знали о ваших передачах. И в Европе пока молчат.

   - Испуг и растерянность, - ответил Алексей. - Вся связь со Штатами пропала почти сразу. Нас они перехватили, да и национальные космические агентства наверняка отчитались о вулкане. Я бы на их месте мобилизовал армию и вводил военное положение, а потом избавлялся от лишних ртов. Они, скорее всего, будут действовать так же, но не сразу. Нелегко на такое решиться, после того как семьдесят лет убеждали всех в приверженности правам и свободам граждан. Да и исчезновение старшего брата, которому смотрели в рот, выбило из колеи. Ничего, завтра, когда на нас начнут надвигать крышку кастрюли, молчать уже не смогут.

   - А ведь нас будут подозревать, Леш, - сказала Лида. - Я бы на их месте сразу вспомнил о наших закупках продовольствия.

   - Ну и что? - возразил он. - Мало того, что мне теперь на это наплевать, так еще в чем нас могут обвинить? В предусмотрительности? Не в том же, что мы проковыряли дыру в Йеллоустоне? Подожди, меня кто-то вызывает.

   Вызывал министр связи.

   - Алексей Николаевич, - сказал он. - Население оповещено всеми видами связи. Сотовую связь разблокировали и продублировали сообщение еще на все телефоны. Это все, что можно сделать. В газетах будут печатать статьи о катастрофе и ее последствиях. Ваше распоряжение о распределении всему населению фонарей из приготовленного резерва сейчас выполняется. В сельские районы их развозят по воздуху. Завтра в первой половине дня должны закончить. По крайней мере, меня в этом заверили работники республиканских министерств.

   - Хорошо, Игорь Юрьевич, - сказал Алексей. - Спасибо за работу.

   - Что еще за фонари? - спросила жена.

   - Совсем забыл тебе сказать. Подожди минутку, сейчас принесу.

   Он ненадолго сходил в кабинет, после чего вернулся в гостиную и протянул ей небольшой фонарик.

   - Изготовили для всех, включая детей старше пяти лет, - пояснил он. - Светодиодный излучатель и накопитель. Светит очень ярко и непрерывно работает месяц. Яркость можно регулировать. С вечером или ночью без них никто вообще ходить не будет. В городах будет светло, но вне зон освещения видимость почти нулевая. В квартирах и рабочих помещениях число светильников будем увеличивать. Хоть как-то компенсируем отсутствие солнечного света. Я читал, что в ваше время у многих из-за его отсутствия появлялось состояние депрессии.

   - А что там будет в газетах?

   - Объявим о введении военного коммунизма, - невесело усмехнулся Алексей.

   - Я серьезно спросила, Леш.

   - А я тебе серьезно ответил. Вот же черт! Ведь уже, по сути, почти построили материальную базу коммунизма! Каждый имел нормальный дом или квартиру и за пару лет мог скопить деньги на электромобиль, а о шмотках я уже не говорю. Любая техника или мебель - бери на выбор! Питание у всех было хорошее, и каждый мог прекрасно отдохнуть! А теперь все коту под хвост! С завтрашнего дня мы отменяем деньги. Точнее, не отменяем, а временно прекращаем использовать. Деньги будем начислять на счета, но сами счета заморозим. Единственное, что можно будет сделать - это передать деньги со счета на счет. Специально оставили для стариков, которые своих денег уже не увидят. Что так смотришь? Зачем нам деньги? Кормить всех будем бесплатно. На предприятиях и в больших домах откроется много столовых, где каждый сможет поесть три раза в день, регистрируя все на свой чип. Их, кстати, выдадут всем детям старше пяти лет. Проживание и все коммунальные услуги теперь бесплатно, городской транспорт - тоже, а междугородний только по служебной надобности и специальным разрешениям. Если куда разрешат поехать, снимут деньги со счета. Одеждой и обувью всех обеспечим, а все компьютерные салоны и кинотеатры будут бесплатные. Даже бытовую технику будем давать просто так, если выйдет из строя или эмигрантам. Чем не коммунизм, жаль только, что никого он не обрадует!

   - Да ладно тебе огорчаться! - успокаивающе сказала Лида. - По сравнению с тем, что будет у других, это точно коммунизм. А почему не напечатали сегодня?

   - Потому что завтра, когда у них отберут солнце, потеря всего остального уже не будет восприниматься так остро. Многие еще до конца не поверили нашему сообщению. Им легче думать, что я сбрендил, чем поверить в гибель мира.

   - Ты когда завтра поедешь на работу?

   - Как обычно в девять. Вместе поедем. Это я сегодня дал поблажку и себе, и тебе. Один из законов военного коммунизма заключается в том, что все должны работать. Исключение - это старики, беременные и больные. Ну и те, у кого малыши до двух лет.

   - Да я не против, - засмеялась Лида. - Просто хотелось бы знать, каким у нас с тобой будет пенсионный возраст? Или теперь вкалывать вечно?

   На следующий день затмение началось около трех часов. Алексею передали, что фронт пыли будет над Москвой через десять минут, и он позвонил в секретариат и вызвал Лиду к себе.

   - Хочу встретить это вместе с тобой, - сказал он жене. - Можешь смеяться, но с тобой мне не так страшно. Сколько себя к такому не готовь...

   - Не надо! - сказала она, обняв мужа. - Пошли к окнам, они как раз выходят на запад.

   Они стояли, обнявшись, у одного из двух окон кабинета и ждали. Минуты через три край неба подернулся дымкой, а потом следом за ней появилась черная полоса, которая на глазах начала наползать на город. Сразу же потемнело, свет убывал, пока не стало так темно, что глаза с трудом воспринимали контуры предметов.

   - На два года нам убавили свет! - сказал Алексей, доставая из кармана фонарик. - Но на улице будет светлей, ориентироваться без освещения все-таки можно.

   Подсвечивая себе ярким лучом света, он дошел до двери в приемную и включил освещение.

   - Взяла свой фонарь? - спросил он Лиду. - Впрочем, это неважно: везде уже включили свет. Беги на свое место, у меня сейчас будет много работы. Диктатор я или погулять вышел?

   Когда жена, улыбнувшись ему на прощание, вышла, Алексей сел за свой стол и уронил голову на руки. Хотелось вот так сидеть и не оборачиваться, чтобы не видеть темноту за окнами, но он поборол слабость и включил коммуникатор.

   Прошло пять первых и самых тяжелых дней. Как это ни казалось дико, но все начали потихоньку привыкать и к темноте, и к ограничениям. Людей грела мысль, что это не навсегда. Два года как-нибудь можно было перетерпеть. На улице похолодало, но пока не слишком сильно. Сегодня было минус пять, но температура все время понемногу падала. Питались почти так же, только порции немного уменьшили, и не было уже большого выбора. В городе постоянно горел свет и каждый день бригады монтажников устанавливали все новые светильники.