Зимняя бегония. Том 2 - Шуй Жу Тянь-Эр

знаменитостей с декольте, разодетых в кружевные ночные рубашки, он закипал от ярости под тяжестью стыда и всячески бранил Чэн Фэнтая, приговаривая, что он «не тому учится», после чего собирался выбросить эту «грязь» прочь. В его представлении даже проституткам не стоило одеваться так откровенно, и женщины в подобной одежде для него были еще хуже куртизанок. Вот почему он не мог сказать ничего хорошего о Цзэн Айюй.

Чэн Фэнтай сказал:

– К чему ей быть добродетельной супругой и любящей матерью, если ее нельзя взять в жены? Внешность у нее на редкость привлекательная, она сможет родить такого же прелестного ребенка – на этом и сочтутся. Фань Лянь сейчас главный в семьей Фань, а они очень серьезно относятся к подобным вещам, разве сможет он в будущем жениться на девушке без хорошей родословной? Подходящая ему для брака пара – будь это девица из знатного рода, образованная и талантливая девушка из хорошей семьи, в общем, все эти барышни, которых всячески восхваляют, – все они на деле значительно уступают Цзэн Айюй в красоте. На мой взгляд, характером и внешностью они во многом проигрывают даже вашим актрисам из труппы «Шуйюнь», каково это стерпеть Фань Ляню?

Шан Сижуй тут же согласился:

– Ну разумеется! Мы, наставники, не берем в труппы тех, кто вырос уродливым.

Чэн Фэнтай кивнул:

– Шан-лаобань вырос таким красавцем, должно быть, он приглянулся учителю с первого взгляда, так ведь?

Шан Сижуй сказал с гордостью:

– Я не только вырос красавцем! У меня еще и голос хороший! Только мой папа услышал мой плач, тут же вытащил даяны из-за пазухи, чтобы взять меня на обучение!

Чэн Фэнтай рассмеялся:

– Верно, ты и правда хорош во всем!

Шан Сижуй с легкостью принимал похвалу, он заулыбался несколько глуповато, разительно переменившись: это был уже не тот Шан-лаобань, что совсем недавно разговаривал с Ню Байвэнем. Тут на сцену вышел его учитель, наставник Цзинь, и Шан Сижуй немедленно ухватил Чэн Фэнтая за руку, напрягся всем телом и, часто задышав, сурово на него прикрикнул:

– Не болтай!

Чэн Фэнтай не смел даже пукнуть лишний раз. Шан Сижуй сидел с закрытыми глазами, кончики его пальцев скользнули по тыльной стороне ладони Чэн Фэнтая и принялись отбивать ритм – совсем как прилежный ученик, он изучал манеру пения своего наставника. Наставник Цзинь выступал не больше четверти часа, после чего удалился со сцены. Голоса других Шан Сижуя нисколечко не интересовали, он снова поболтал немного с Чэн Фэнтаем, а затем увидел, как Ню Байвэнь машет ему из нижних рядов. Шан Сижуй тут же засобирался к наставнику Цзиню – помочь тому снять грим и устроить ночной ужин. Чэн Фэнтай пообещал прийти к Шан Сижую завтра, составить ему компанию на очередном спектакле, да еще принести парочку арбузов без косточек. После этого он отправился домой.

Возвратившись домой и увидев вторую госпожу, Чэн Фэнтай несколько раз собирался заговорить с ней о ребенке, слова так и вертелись у него на языке, но всякий раз застревали в горле. Прежде чем обсуждать это дело со второй госпожой, необходимо было все тщательно продумать, и в первую очередь вставал вопрос о статусе Цзэн Айюй. Вторая госпожа из тех людей, для которых происхождение очень важно, если она узнает, что мать ребенка – куртизанка, вполне вероятно, не согласится его оставить.

На следующий день Чэн Фэнтай намеревался обсудить это дело с Фань Лянем, но тот, перекинув тяжкое бремя на плечи Чэн Фэнтая, мигом переменился. Радостный и беззаботный, он отправился на ужин с друзьями, Чэн Фэнтай его обыскался, пока наконец ближе к вечеру не отловил в конторе.

Чэн Фэнтай сообщил Фань Ляню о результатах переговоров. Услышав сумму, Фань Лянь, кажется, даже оглох, переспросил неверяще:

– Сто тысяч? Она что, рехнулась? Пусть даже она родит ребенка из чистого золота, разве стоит он ста тысяч? – Он поставил чашку с кофе на стол и махнул рукой: – Ладно, дам ей тридцать тысяч и пусть уходит, а если захочет оставить ребенка себе, получит шестьдесят.

Чэн Фэнтай ответил:

– Ты сейчас такой радостный ходишь, а ведь поздно радоваться. Чего ж тогда раньше заливался плачем и умолял меня пойти к ней! Я уже согласился на ее условия!

Фань Лянь долго глядел на Чэн Фэнтая, затем в ярости повернулся к письменному столу, сел за него и принялся что-то лихорадочно писать:

– Так это не она рехнулась, а ты! Отчего она не посмела обсудить эти условия со мной? Ясно же, что она тебя надула! Перед тобой она выкладывает все козыри, передо мной же, ох… только важничает! – он с глубокой ненавистью покачал головой.

Чэн Фэнтай уселся к зятю на стол и, глядя на него, сказал с улыбкой:

– Эх, она всего лишь пыталась выудить у меня немного денег. Ты вот что мне скажи, как вообще ее уловки смогли задеть тебя за живое? Ты ведь не притворялся тогда, когда плакал у меня дома?

Фань Лянь ответил:

– Меня задели ее уловки? Да я просто оплакивал свою судьбу!

Чэн Фэнтай хлопнул по стопке бумаг:

– Верно сказано. Ты вот послушай, я никогда не поддавался бабским переживаниям, как вы, люди ученые, ведь так? Но знаешь что? Когда я встретился с ней позавчера и поговорил по душам, тоже принялся оплакивать свою судьбу. – Он замялся, а потом добавил: – Глядя на нее, я вспомнил о своей маме.

Ручка Фань Ляня писала с перебоями, он потряс ею и сказал:

– Вот и славно, тогда ты можешь признать ее своей названой матерью и относиться к ней с сыновьей почтительностью.

Чэн Фэнтай вырвал ручку у него из рук, хлопнул ею по столу и холодно воззрился на Фань Ляня. Фань Лянь встретился с ним взглядом, вздохнул и проговорил:

– Я и в самом деле хочу этого ребенка, и уж наверняка хочу его больше, чем она. Но она такая докучливая, а если вдруг поднимет шум, репутация моя будет подмочена. Платить ей деньги и в самом деле несколько унизительно…

Чэн Фэнтай ответил:

– Да кто ж заставлял тебя быть таким дураком! С самого начала, когда она проверяла, желаешь ли избавиться от ребенка, тебе не следовало выдавать своего волнения! Будь на твоем месте другой избалованный барчук, ее принудили бы сделать аборт, даже если она не желала бы этого, да вдобавок погнали бы еще взашей! Пожелай она родить, не родила бы! А ты хорош! Так старался остановить ее, что она разглядела тебя насквозь, не шантажируй она тебя, кого еще ей шантажировать? К тому