Лики Богов. Часть I. Война с черным драконом - Тара Роси

меч; генерал лишь чудом успел увернуться от её выпада. Исходя потом, Мун всё больше склонялся к необходимости отступления, ведь следить за ходом боя, отдавать команды, да хотя бы разглядеть что-то на расстоянии вытянутой руки было невозможно. Ночь и тархтарская воительница не давали ни единой возможности осмотреться и продумать новые действия. Уйдя от очередной атаки, Мун поднял с земли чей-то дао. Раскат грома поглотил поступь противника, генерал спиной ощутил движение. Резко развернувшись, Мун скрестил с богатыршей клинки, лезвие топора с противным скрипом поползло к гарде дао.

Очередная вспышка явила генералу черты лица воительницы… заставив поёжиться от страха. Белёсые, с едва различимой точкой зрачка, глаза, бледная кожа, копна пепельных волос. Свет молнии иссяк, позволив тьме поглотить женский лик.

«Она не человек, — подумал Мун, с трудом отбросив её от себя, — обычная женщина не может обладать такой силой».

Отскочив, генерал метнул в неё меч, но Родослава отбила его с невероятной лёгкостью. Мун приготовился к атаке, сжав оставшийся дао двумя руками. Топор выбил искру из блестящего клинка, сила удара заставила аримийца попятиться. Генерал изогнулся в выпаде, молниеносно атаковал соперницу. На миг ему показалось, что лезвие дао вот-вот настигнет шею этой нежити.

«Какая у неё потечёт кровь?» — мелькнуло в его мыслях.

Но богатырша отстранилась, пропустив клинок мимо себя, выбросила топор в грудь противника. Боль мелкой дрожью разлилась по телу, нагрудная пластина спасла от смерти. Жадно глотая воздух, Мун выставил перед собой меч — всё идёт не так, как он ожидал. Три воина встали рядом с ним, закричали, вырывая генерала из оцепенения. Мун непонимающе взглянул на них.

— Уходите, господин, — повторил один из них.

— Если вы умрёте, то кто будет вести войско в бой? — улыбнулся второй. — Спасите оставшихся. С новыми силами отомстите за нас.

Генерал не успел вымолвить и слова, как воины бросились на тархтарского демона. Женщина закрутилась, лязгая клинками о мечи. Мун попятился, видя, как одному из этих смельчаков она отрубила кисть.

— Господин, дайте руку! — голос заставил вздрогнуть.

Обернувшись, Мун рассмотрел всадника, протягивающего ему руку. Не до конца осознавая происходящее, генерал вскочил в седло. Всадник выслал коня, устремляясь к земляному валу.

— Отступаем! — гаркнул Мун.

Ариманы бросились следом, кто-то вскакивал в сёдла, кто-то бежал со всех ног. Генерал не смотрел на них, он продолжал буравить взглядом женщину, рубящую его воинов. Она была невероятно сильна, и эта сила передавалась другим. Раненые тархтары, видя эту женщину, поднимались с земли, вновь брали мечи и шли в бой.

— Она Хуапигуй? — спросил всадник, вырвав генерала из мыслей.

— Не знаю, — прохрипел Мун. С трудом отведя от воительницы взор, он закричал: — Отступаем!

Остатки аримийского войска потянулись к земляному валу, стоит преодолеть его, и густой лес укроет беглецов, а быстрая речушка смоет их следы. Там, во мраке спящей природы, можно перевести дух и перевязать раны, а уже ранним утром вернуться в Ордос. Все надеялись на это, все… Мун ничего не увидел. В этой темени невозможно было что-то различить. Мун почувствовал, уловил незримое движение, от которого мороз пробежал по коже. Генерал рванул поводья в сторону, отчего конь, несущий двух всадников, едва не повалился на землю.

— Берегись! — успел выкрикнуть Мун, как из тени вала вырвался отряд тархтар.

Крики и лязг стали вновь поглотил гром, молния осветила ужас ожесточённой битвы. Мун понимал, что у пехоты нет шансов, что все они останутся на пропитанной кровью земле, навечно застынут у этого земляного вала. Оттого сердце генерала болело, душа кричала, а разум проклинал эту войну. Сегодняшняя битва — лишь начало ещё более длительных и кровопролитных сражений. Смертям не будет числа, и горе постучится в каждую семью. Зажмурившись, Мун упёрся лбом в спину товарища, прошипел проклятья. Он всегда хотел защищать свой народ, но с каждым боем понимал, что, ведя людей на смерть, не обрести мира. Но как донести это императору?

____________________________________________________________________________

Уго-западь* — юго-запад.

Шлем Перуна* — оберег воинов.

Хуапигуй* — духи, облачающиеся в кожу своих жертв. Обычно предстают в виде прелестных девушек.

21. Весть

Тысячи бликов покрывали серебристое тело быстрой Аргуни, ласковые лучи солнца щекотали её стылые волны. Под ногами скрежетали камни, то и дело выпрыгивая из-под сапога в реку. Густой лес наполнялся шелестом и птичьими трелями — Тара пробуждалась, расплетала цветущие косы. Любуясь её красотой, четырнадцатилетний отрок неспешно шёл вдоль реки, поглядывая на искрящуюся рябь. Лето назад отец взял его с собой на войну с Аримией, что мальчик воспринял как небывалую честь. Ибо на защиту катайских земель созывали лишь настоящих воинов. Оттого мальчишке было особенно радостно. Да и не мальчишка он боле, а воин младшей дружины. Теперь он не «совёнок», как кликали мать и сёстры, а Истислав — старший сын Радима. Проведя лето на войне, Истислав возмужал и окреп духом. После решающего боя с ариманами, отпраздновав победу, отец объявил его настоящим воином. Нужно ли говорить о том, сколько гордости испытал Истислав от услышанных слов и ободрения дружинных братьев? Сейчас он неторопливо прогуливался по отвоёванным землям, стараясь запомнить места его первых битв; места, где зародилась его воинская слава.

Подойдя ближе к реке, он зачерпнул холодную воду, умылся. Кожа вмиг онемела, а затем вспыхнула огнём. Истислав улыбнулся своему отражению, но тут же замер — его лик медленно вытягивался, глаза чернели, по щекам поползла чёрная щетина. Вскочив, он попятился, отстраняясь от реки, но отражение ожило, воплотилось в живого человека. Не веря своим глазам, Истислав уставился на чернявого воина.

— Заремир? — неуверенно вымолвил отрок. Этот воин не был Истиславу врагом, напротив: второй сын великого князя Святозара-Солнца, гордость Малой Тархтарии — он стал примером многим дружинникам. Заремир, в отличие от Истислава, прошёл не одну войну и дослужился до старшего дружинника, а дома его дожидалась жена, коя, наверное, уж родила первенца. Посему Истислав сделал шаг навстречу Заремиру, прищурился: — Ты ли это?

— Рановато ты гулять вздумал, — улыбнулся Заремир, похлопав парня по плечу, — то, что мы ариман прогнали, не значит, что лихо миновало.

— Так откуда ж ему взяться? — ухмыльнулся Истислав, глядя на воина снизу-вверх.

Заремир наклонился к нему, сильнее сжал плечо.

— Да хотя бы отсюда, — прошипел он и вонзил в бок отрока кинжал. — Пущай княжеская кровь окропит берега эти.

Боль сковала тело, крик вырвался из груди. Истислав всем своим существом подался назад, желая освободиться из цепкой хватки. Холодный клинок ворочался в боку, хриплый смех усиливал страх, отрок вновь закричал, заколотил