Федор Годунов. Стылый ветер - Иван Алексин

другой конный отряд из-под Путивля зачем-то ни свет ни заря снялся. Насторожится бывалый воевода да людей вперёд на разведку пошлёт. А у нас вся надежда, врасплох вражеский отряд застать, так как шестнадцать человек супротив трёх десятков в открытом столкновении не пляшут. Воинов с собой в дальнюю дорогу князь наверняка самых лучших взял и если мы их даже каким-то чудом и одолеем, грудь в грудь сойдясь, то и от самих мало что останется. Нет. Пиррова победа мне не нужна. Если такая перспектива вырисовываться будет, я вообще столкновения избежать попытаюсь. Не так много у меня верных людей, чтобы их ради личной мести терять.

А то что людей, на которых можно полностью положиться действительно мало, нынешняя, затеянная мною акция, наглядно показала. В поход, не считая меня, отправилось пятнадцать человек: восемь казаков во главе с Порохнёй и Грязной с шестью своими холопами. И то, если обещанию своего боярина, что его холопы о том, что вскоре случится, будут молчать, я вполне доверяю, то заверения Порохни о надёжности его людей, вызывают сомнения. Особенно одного из них. Только выбора у меня нет. Без них мой отряд совсем скукожится.

К реке вышли ближе к полудню, проломившись сквозь небольшой, но густо растущий лесок.

— До переправы не больше версты будет, — заявил Грязной, поглаживая прильнувшего к воде коня. — Я в этим местах не раз бывал, помню. Ты Порохня вдоль берега со своими людьми двигай потихоньку. Лесок как раз до самого брода тянется. На его окраине и затаитесь, как уговор был.

— Я помню, — отмахнулся атаман. — Ни один из западни не уйдёт.

— Если, конечно, вы вражину на тот берег не пустите, — влез в разговор Подопригора, насмешливо сощурившись. — Уйдут на конях в сторону Спадщанского леса. Там и целое войско их нипочём не сыщет.

— Не уйдут, — не согласился с ним Тараско. — Первый напор мы выдержим. Главное, вы вовремя им в спину ударьте.

На том и разделились. Порохня увёл казаков вдоль берега, мы же вместе с присоединившимися Тараской и Махиной переправились через реку и двинулись к переправе уже с той стороны.

Следующий час прошёл в подготовке к предстоящему бою. Устроили рядом с бродом лёжку в примыкающим к берегу густом кустарнике, тщательно зарядили все пищали, положили каждую на вбитые в землю рогатины, вставили фитили в серпантин. В вырытой яме развели небольшой костерок, сверху над ним повесили полотно, чтобы рассеять и без того жиденький дымок. О появлении Рубца-Мосальского с отрядом нас Порохня заранее упредит, так что мы его, взяв по угольку, сразу землёй засыплем, а еле заметные дымки от фитилей всадники вряд ли разглядят. Так что по моему замыслу мы своих врагов во время переправы изрядно проредим. Как-никак все восемнадцать пищалей с собой забрали. Как раз по два залпа из девяти стволов выйдет. Плюс у меня, Грязнова, Тараски и Мохины ещё по колесцовому пистолю есть. И это всё в упор по скученному отряду, изрядно сбросившему скорость на переправе. Сильно удивлюсь, если нам с десяток врагов с коней ссадить не удастся.

Ну, а остальных уже сами на берегу встретим. Не зря рядом в траве копья лежат. Весь берег мы, конечно, не перекроем, но на то по бокам в воде железные колючки раскиданы, а дальше река, что вверх, что вниз по течению глубже становится и берег обрывистей. Просто так на коне не выскочишь.

Медленно потекли минуты ожидания. Солнце, поднявшись к зениту, припекало всё сильней, вдавливая испуганную тень в траву, слабый ветерок, ещё совсем недавно весело теребивший волосы, окончательно стих и только речка продолжала тихо плескаться волной о берег, зазывно маня обещаемой прохладой.

— А они точно именно здесь проедут? — первым не выдержал через пару часов ожидания Петро Мохина.

— Рубец-Мосальский через Глухов на Север ехать собирался, — недовольно скривил губы Грязной. Чувствовалось, что боярина начали терзать те же сомнения, что и остальных. — Он о том сам мне сказывал. Здесь самая удобная дорога туда. Не через Жиленское же болото ему ехать? И крюк большой, и дорога там хуже.

— А вдруг он соврал про Глухов, а сам через Чернигов путь держать решил? — не пожелал униматься казак.

— Значит на то воля Божья была, — пожал я плечами. — Выждем ещё немного да обратно в Путивль вернёмся. А Рубца я потом и в Кореле достану.

О подобном варианте я и сам уже начал задумываться. Рубец был кем угодно, но только не дураком. И чуйка на опасность у этого авантюриста наверняка была отменная. Заподозрить в желании устроить на него засаду, он вряд ли мог. Раньше он с бывшим опричником никогда не пересекался и делить им было абсолютно нечего. Но сообщить ложную информацию о своём намеченном маршруте в Корелу, он ему вполне мог. Так, на всякий случай сообщить, чисто из осторожности. И если это так, то едет сейчас князь по совсем другой дороге и в ус себе не дует.

Но с другой стороны, до Глухова от Путивля и пятидесяти вёрст нет. Расстояние для опытного всадника на добром коне изрядное, но не критическое. Можно и не вставать спозаранку, чтобы к ночи на ночёвку успеть. Так что вполне возможно, что и не сильно спешил боярин из Путивля выезжая, и в данный момент, как раз к реке подъезжает. Во всяком случае, ещё пару часов подождать нужно и уже потом, не солоно хлебавши, восвояси уходить.

— Едут! — прервал мои мысли Кондратий, самый молодой из холопов Грязнова. — Вон Подопригора руками машет!

Ну, вот и всё. Время для размышлений осталось позади. Пришло время действовать.

Глава 3

— Фитили готовь! — тут же рявкнул боярин, потянувшись к костру за угольком. — Костёр гаси! И не забывайте, стреляем только тогда, когда я голос подам. Пусть всем скопом в реку влезут.

— В князя не цельте, — решил и я в свою очередь напомнить своим воинам. — Он мой!

Ну, да. Мой, и только мой. И дело даже не в том, что я хочу эту сволоту лично в объятия сатаны отправить. Меня вполне устроит, если его тот же Грязной или Тараско пристрелят. Я просто очень хочу сначала в глаза этой паскудине посмотреть и парой слов перекинуться. Поэтому целить в коня буду. Жалко, конечно, животину безвинную, но тут уж ничего не