Боксер-6: назад в СССР - Валерий Александрович Гуров

восторга. Мы думали, что среди них будет и наш сосед, однако он только деловито кивнул с довольным видом и что-то записал в вынутом из кармана блокноте.

Я повернулся к пацанам. Лева и Сеня смотрели на соседа, угадавшего выигравшего коня, как Волька на Хоттабыча.

Глава 3

Маргинал смотрел на нас с таким довольным видом. как будто только что показал уникальный и трудновыполнимый фокус.

— А как это… откуда вы знали? — выдавил из себя Сеня.

Наш новый знакомый рассмеялся.

— Эх, молодежь! — снисходительно сказал он. — В общем, смотрите, какая схема. Здесь за определенную комиссию можно довольно приличные деньги поднять.

— Приличные — это сколько? — сразу загорелся Лева.

— Приличные — это половина выигрыша, — объяснил маргинал. — Даете мне, скажем, десять рублей, мы их ставим от вашего имени, а выигрыш делим с вами пополам. Мне пятьдесят процентов — и вам столько же.

— Слушай, а ты вообще кто? — решил уточнить я. — Ты как-то связан с жокеями, что ли?

— С кем я связан или не связан, это не так важно, — уклончиво ответил наш сосед. — А так, вообще я журналист, освещаю спортивные события. Так что я никакой не мошенник и не бандит, если тебя именно это интересует. Просто хорошо знаю возможности коняшек, — он подмигнул мне.

С этими словами сосед продемонстрировал журналистское удостоверение. Я испытывал двоякие чувства. С одной стороны, влезать в какие-то сомнительные схемы мне не хотелось. С другой — поднять немного денег в моей ситуации никогда не помешает. С моей-то историей путешествия по эпохам мало ли что может случиться, а до ощутимых гонораров как профессиональному спортсмену мне еще впахивать и впахивать. Ну а с третьей стороны — этот тип все-таки если и сотрудничает со всякими жуликами (да по-любому сотрудничает, как в таких местах еще можно зарабатывать-то!), то сам таковым, по большому счету, не является и вообще фигура, можно сказать, публичная. Журналист в Советском Союзе обладал вполне серьезным весом в обществе и уж точно не мог быть никаким подпольщиком. Поэтому я решил рискнуть

— А чего свои рубли не ставишь? — спросил я.

— Так мне ставить запрещено, я ж говорю — от вашего имени ставим! А то все деньги унесу отсюда, — сказал он. — Ну так организаторы считают.

— Пацаны, блин, а есть червонец одолжить? Я как в общагу приду — отдам! — возбудился Сеня.

Вообще, все эти азартные игры дело такое, что затягивает и если не дать пацану разок хорошенечко обломаться, то он так и будет ходить с мыслью поставить деньги на скачки. Я решил одолжить Сене червонец, с твёрдым пониманием, что деньги скорее всего улетят в трубу и ставка этого «эксперта» не зайдёт. Ну а Сеня убедиться, что никаких схем тут нет., а были бы, этот журналюга таскался бы здесь, а отдыхал где-нибудь в санатории.

— Ну давай попробуешь, — ответил я, протягивая Сене десять рублей.

Журналист улыбнулся, принимая деньги из рук Сени.

— Пойдемте за мной!

Мы подошли к тотализатору. Журналист показал нам на одну из лошадей:

— Будем ставить на нее. Она в этом заезде победит, хороший конь, наездника я тоже хорошо знаю.

Мы с сомнением посмотрели на выбранную кобылку. Честно говоря, не то чтобы она выглядела уж совсем задохликом, но и здоровьем тоже не кишела. Лошадь как лошадь. Детишек где-нибудь в центре города катать подойдет, а вот выиграть скачки — уже сомнительно.

— Что-то не похожа эта лошадка на победителя, — выразил общее мнение Сеня. — Я бы лучше вон на того здоровенного коня поставил.

— Вот-вот, — кивнул журналист с улыбкой. — Вот все точно так же и рассуждают, как ты сейчас, и ставят на самого здоровенного. Ну и пусть их ставят. А мы с вами заберем весь выигрыш.

Спорить мы не стали — сделали ставку. Потом вернулись на свои места и начали следить за ходом забега.

— Ну вот, я же говорил! — воскликнул Сеня, когда тот самый «здоровенный конь» вырвался вперед с довольно большим отрывом. Весь ипподром возбужденно поднялся со своих мест, и большинство болельщиков в предвкушении трясли кулаками и потирали руки. Видимо, журналист был прав, и основная масса игроков действительно стремилась поставить на того, кто визуально был похож на самого крепкого и выносливого.

Однако уже совсем скоро ситуация в корне изменилась. Конь-здоровяк начал замедлять ход, и вдруг как-то обессилел и совсем уже отстал. Теперь он плелся едва ли не позади всех, беспомощно оглядываясь по сторонам и то и дело фыркая, как будто ему что-то мешало. Зато неказистая и невзрачная лошадка, выбранная нашим журналистом, резко вырвалась вперед, и, обогнав всех своих соперников, прибыла к финишу самой первой!

— Вот это я и называю скачками, мужики, — расплылся в довольной улыбке журналист.

Ну а реакцию остальных болельщиков трудно было описать словами. Такой смеси криков отчаяния, матерных ругательств и проклятий мне не приходилось слышать уже очень давно. Похоже, весь ипподром действительно поставил на того скакуна, и мы с журналистом оказались если и не единственными, то уж точно в меньшинстве.

После торжественного похода в кассу выяснилось, что вместо вложенной десятки, которую я одолжил для ставки, у Сени в руках оказался уже тридцатник.

— Вот это я понимаю! — довольный победой, воскликнул он. — А еще можно на следующий забег поставит?

— Нужно, — подтвердил наш новый знакомый.

Сеня задумался, видимо размышляю, отдать ли мне червонец сейчас или вложить все тридцать рублей в оборот.

— Че думать, Сень, если раз прокатило, то не факт, что в следующий раз снова прокатит, — пояснил я.

— Мих, а если все-таки прокатит снова? — зашептал он мне на ухо.

Я задумался: что с ними теперь делать? Можно, конечно, просто взять и уйти, оставшись в трехкратном выигрыше, но наш новый товарищ замолвил слово.

— Мужики, следующий забег вообще на верного будет ставка. Но там если ставить, то по-крупному — стольник.

— А если ставка не зайдёт? — Я приподнял бровь.

— Если не зайдёт, то это уже мои проблемы будут, я со своего кармана отдам, — с этими словами он с многозначительным видом приоткрыл свой карман, где был целый пресс советских рублей.

Неплохо так журналисты на скачках поднимают.

— Слово даю! — заверил он, протягивая мне